– По наводке. Допросите людей «Партизана», хоть пальцы им ломайте… Узнайте, с кем они дружбу водили, с кем в последнее время разговоры вели. Не верю я в спонтанные побеги.

Допросили зэков, узнали, кто и что видел. И верно, тихарился «Грач» с одним из бойцов из команды «Партизана», шептались они о чём-то. Допросили того, и даже пальцы ломать не пришлось – признался он, что рассказал приятелю своему про схроны и метки, что к ним ведут. Длинным язычок его оказался – от лагеря до тайников размотался…

– В побег тебя «Грач» блатовал?

– Не было такого! Про схроны спрашивал, про побег не говорил…

– Давайте сюда «Партизана».

Явился «Партизан».

– Дороги короткие к схронам знаешь?

– Знаю, как не знать.

– Бери бойцов и марш-броском на место. Обложи все подходы. Если схроны разорены, ступай по следам. Они под грузом пойдут, поэтому быстро не разбегутся – догоните.

– Что с ними делать?

– Брать живыми.

– А если…

– Тогда их трупы тебе придётся на себе в лагерь тащить! Я словам не верю, я увидеть покойников должен. Лично. Так что сам решай.

– Тогда живыми, – кивнул «Партизан». – Лучше пусть на своих ногах, чем на нашем горбу. Когда в поиск выходить?

– Прямо теперь, пока они в тайгу не занырнули. Всё. Работаем. Вы – вблизи посёлка и дальше по дорогам, «Партизан» – возле схронов шарит, остальные во все стороны по тайге разбежались. Сами не найдём, МГБ придётся привлекать, а это значит… Сами понимаете, что это значит. Приказ ясен?

– Сделаем, гражданин начальник.

– Не понял… Не так бойцы отвечают.

– Так точно!

* * *

Тишина. Лес вокруг. Птички поют. Травка зеленеет. Дача… Ближняя.

На скамейке человек сидит в ношеной шинельке. Что-то читает. Письмо какое-то. А в письме пишется, что всё в селе хорошо, все живы и здоровы и работают, не покладая рук. Что никаких происшествий не случалось, что всё идёт по плану и никто ни в чём не нуждается, а коли нужда какая случится, то про то сразу напишут…

Прочёл. Сложил лист.

– Спасибо тебе, Нугзар, хорошие вести принёс. Молодец.

– Не за что, дядя Иосиф.

– Никто этого письма не видел?

– Нет, дядя Иосиф, никто. Как вы просили.

Раскурил дядя Иосиф трубку, да от нее листок запалил. Улыбнулся ласково, объяснил:

– Не хочу, чтобы письмо это кому-то в руки попало – личное оно. Зачем кому-то знать, с кем товарищ Сталин переписывается, зачем разговоры лишние… – Выпустил дым. – Как учёба у тебя, Нугзар, как жизнь московская?

– Хорошо, дядя Иосиф.

– Ты смотри, учись, старайся. Москва – город не простой, соблазнов много. А ты не поддавайся, тебе образование получить надо, инженером стать, пользу Родине приносить, семье помогать.

Кивает Нугзар.

– Я теперь тебе ответ напишу, а ты его передашь. Я его в книжку между страниц положу. А ты ее после почитай, полезная книга, нужная. Хорошо?

– Конечно, дядя Иосиф, всё сделаю, как вы скажете!

– Ну, вот и молодец…

И дядя Иосиф ласково потрепал мальчишку по голове…

* * *

– Кажется, идут.

– Слышу.

Лежат бойцы, маскхалатами накрывшись, и мусор лесной сверху набросав: чисто кочки, так что в упор не разглядишь, только если случайно наступишь на них. На фронте они так на нейтральной полосе сутками вылёживали, огневые точки вычисляя или артиллерийский огонь корректируя. Так что не впервой им.

– Четверо.

– Вижу…

Идут по поляне четверо бойцов с вещмешками, осматривают стволы деревьев.

– Здесь.

Оставлена на коре еле приметная метка – затёс небольшой. От него нужно двадцать шагов проследовать строго на север до другой метки, повернуть и возле сросшейся у основания сосны встать. Шагах в трёх от нее жердина гнилая лежит, которая дальним концом на схрон указывает, а там еще четыре метра и…

Раз, два, три…

Теперь копать до крыши, из тонких стволов скатанной, под которой землянка небольшая, как могила, так что один человек не поместится. В земляной пол палки, раздвоенные на концах, вбиты, на них жерди положены крест на крест. Получилась полка под самый потолок, чтобы от грунтовых вод вещички уберечь. Такой, на скорую руку, схрон.

– Есть!

Копнули, подцепили, дёрнули вверх стволы – лаз открылся. Хотели уже внутрь сунуться, да не успели.

– Стоять! – С четырех сторон бойцы встали с оружием наизготовку.

Затворы клацнули. Некуда податься, только дёрнись – искрошат. Кто это? «Краснопёрые»? Нет, вроде свои.

Вышел вперёд «Партизан», ухмыляется.

– Что же вы на чужое заритесь? Нехорошо.

Зыркает затравленно по сторонам «Грач», ищет дырку, куда метнуться можно, да только нет такой. Обложили их, как волков!

– Сдавай оружие!

Упали на землю заточки да топор. А больше и не было у них ничего, не успели до оружия добраться, один только схрон и разорили.

– Руки.

Завели зэки привычно руки за спину, где их ремешками стянули.

– Шагай!..

В лагере беглецов на плац поставили, в кружок, лицом друг к другу. Стоят беглецы, в землю смотрят – муторно на душе у них, что-то теперь будет? Что бы ни было, а добра ждать не приходится.

Час стоят. Два…

– Выводите личный состав, – приказал Пётр Семёнович. – Весь!

– А как же… Они по разным баракам.

– Повяжите на лица марлевые повязки, у нас здесь карантин, кажется. Распорядитесь, чтобы в санчасти взяли. Если не хватит, тряпки на полосы рвите.

Стоят зэки, только глаза и видно. Точно – карантин. Перед строем беглецы. Пётр Семёнович подошёл, глянул во все стороны. Вздохнул. Сказал громко, но как-то по-отечески:

– Побег у нас. Чего делать будем?

Молчат зэки и командиры молчат. И беглецы молчат. Все ждут чего-то.

– Ну что? Никто ничего не придумал? Тогда так – за побег высшая мера беглецам следует. Про то все знают. Может, кто хочет за них поручиться? Есть такие?

Тишина. Не принято на зоне за кого-то впрягаться – самому бы уцелеть. Сегодня ты…

– Нет заступников? Тогда – отводи их в сторону. Вон туда. Из какого они отделения?

– Из третьего.

– Третье отделение – два шага вперёд. – Пошёл Пётр Семёнович вдоль строя, в глаза зэкам заглядывая. Смотрит не зло, даже как-то сочувственно. Спрашивает: – Что же вы не уследили за приятелями своими? Ведь должны были знать, догадываться. И ночью заметить, тревогу поднять. А вы смолчали… Нехорошо, очень нехорошо, совсем нехорошо… Кто у вас за командира? Выходи.