На собрании в Кочевье выбрали словенских делегатов на II сессию АВНОЮ, которую Тито начиная с августа планировал провести как скупщину всех югославских народов. Поскольку Сталин 15 мая 1943 г. распустил Коминтерн, чтобы весь мир убедился, что Советский Союз больше не стремится осуществить мировую революцию, Тито полагал, что его уже не связывает, как прежде, необходимость подчиняться Москве, и что наступил подходящий момент для осуществления старого плана: формирования собственного правительства, которое будет основано на власти народа и воплотит в жизнь идеи большевизма по ту сторону границ Советского Союза[652]. Собрания, подобные тому, что прошло в Кочевье, раньше или позже состоялись и в других местах: в Истрии, Боснийской Краине, Черногории, Санджаке, Боснии и Герцеговине и даже в Македонии. В отличие от Словении и Хорватии, где национализм был помехой, в Македонии коммунисты делали ставку именно на него, чтобы дать импульс сопротивлению, которое никак не могло набрать силу. В 1941 и 1942 гг. партия, несмотря на все усилия организовать восстание против болгар, успеха не добилась. Македонцы сначала с воодушевлением приветствовали приход болгарской армии, убежденные, что стряхнули с себя сербское ярмо. Лишь по прошествии некоторого времени стало ясно, что болгарам также нет дела до их этнической инакости и новый режим в том, что касается использования залежей руды и местной рабочей силы, не слишком отличается от белградского. К тому же, поскольку Москва в июне 1941 г. возобновила дипломатические отношения с югославским правительством в эмиграции, Коминтерн тоже отказался от своего решения объединить македонских коммунистов с КП Болгарии[653].

Рабочая партия Болгарии во время войны проводила совершенно другую политику, нежели КПЮ: она не организовала сопротивления профашистскому правительству в Софии, а, в ожидании красноармейцев, ограничилась антинемецкой пропагандой среди населения. Что касается вопроса о Вардарской Македонии, по которому у них в 1941 г. возник спор, она приняла решение Коминтерна в пользу югославов, но только с виду. Под предлогом, что КПЮ далеко, а местные коммунисты недостаточно сильны, она утверждала, что основ для вооруженной борьбы нет и что бессмысленно уходить в горы. К концу 1942 г. Тито решил принять свои меры: в феврале 1943 г. он послал в Скопье одного из самых энергичных соратников – Светозара Вукмановича – Темпо. Вскоре тот организовал в Македонии, главным образом в западной ее части, присоединенной к итальянской Албании, коммунистическую группу и создал очаг сопротивления, хотя и небольшой. Меньших успехов он достиг в Косово, где албанцы никогда еще не пользовались таким количеством прав и благ, как под властью итальянцев. На призыв Темпо откликнулось только сербское и черногорское население, которое оказалось в малоприятном положении меньшинства и поэтому присоединилось к партизанским отрядам, действовавшим в приграничных сербских, черногорских и македонских областях. И после капитуляции Италии ситуация существенно не изменилась: Косово оккупировали немцы, которые с успехом продолжали разжигать антиюгославские чувства, и без того распространенные среди албанского населения, и при этом утверждали, что партизаны являются русскими и сербскими агентами и намерены разделить и поработить Великую Албанию. Эта пропаганда имела успех: чтобы защититься от сербов, албанцы организовали политическое движение и военные отряды, которые до конца войны успешно держали под контролем значительную часть страны [654].

Несмотря на враждебные отношения между албанским и славянским населением в Косово и западной Македонии, в самой Албании КПЮ удалось наладить тесные контакты с коммунистами. Уже в 1941 г. ЦК послал туда инструктора Миладина Поповича с задачей организовать движение сопротивления. Позже к нему присоединился еще Душан Мугоша, и они вместе по заданию Коминтерна сформировали из разрозненных коммунистических групп единую партию. 1 марта 1943 г. в деревушке Лабинот была созвана Всеалбанская конференция коммунистов, на которой генеральным секретарем КПА избрали Энвера Ходжу и создали народную армию по югославскому образцу, которая присоединилась к уже существовавшему национальному фронту Балли Комбетар (Balli Kombbtar). Однако к концу 1943 г. сотрудничество баллистов и коммунистов прервалось по требованию югославов, опасавшихся, как бы вторые не заразились великоалбанским национализмом. В отношениях между КПЮ и КПА, естественно, невозможно было избежать вопроса о Косово: правда, из-за осторожности, проявленной Тито по отношению к сербам, его едва затронули и решили, что проведут обсуждение границ и права албанского народа на самоопределение лишь после поражения оккупанта[655].

Неутомимый Темпо не оставил без внимания и Коммунистическую партию Греции, которая и сама организовала партизанские отряды и с успехом отправила их на борьбу с национал-фашистскими силами. ЭЛАС, народноосвободительная армия Греции, имела мощные базы в Румелии, Фессалии, Эпире и эгейской Македонии, хотя ей, как и югославским партизанам, пришлось иметь дело с конкурирующей военной организацией буржуазного направления. Несмотря на то что ЭЛАС находилась в руках коммунистов, они не сумели придать размах греческому сопротивлению, как это удалось сделать их югославским товарищам. Греческие коммунисты не боролись за власть, – с возмущением пишет в своих воспоминаниях Темпо, – они хотели только изгнать оккупанта и после победы дать возможность народу принять свободное решение о своем политическом будущем. Чтобы исправить эту ошибку, Темпо предложил грекам и албанцам вместе с югославами сформировать Балканское верховное командование, которое координировало бы борьбу на всей территории Балкан. Поскольку контакты между Македонией и Верховным штабом имели эпизодическкий характер и до конца октября 1943 г. радиосвязи не было, Тито долго не получал сведений о том, что происходит на юге. Первые сообщения о деятельности Темпо дошли до него только в середине сентября 1943 г. Тогда он узнал, что были созданы ЦК КП Македонии и Главный штаб, партия исключила из своих рядов сектантов и болгарофилов, а в партизанских отрядах состоят 400–500 бойцов. Темпо в своих донесениях писал и о положении в Косово – что албанцы враждебно относятся к сербам и находятся под влиянием националистов: из 200 партизан (сколько их было в регионе) только 80 являлись албанцами по национальности. Идею создания Балканского верховного командования Тито воспринял негативно, убежденный, что ни британцы, ни русские не одобрили бы такого «маленького Интернационала». Из документов неясно, советовался ли Тито с Москвой перед принятием этого решения, но более чем очевидно, что его приказ Темпо отказаться от этой затеи полностью соответствовал сталинской политической линии [656].