Те, кто остался в живых, в ночь с 8 на 9 июня 1943 г. спаслись из смертельного кольца окружения благодаря прорыву Первой пролетарской дивизии при Тьентиште на реке Сутьеске. Коча Попович решился на него, не поставив в известность Верховный штаб и не получив его одобрения. Тито очень разозлился на него за это, поскольку ему показалось, что Коча сбежал с поля боя и бросил его с основной частью армии на произвол судьбы[618]. Позже он потребовал, чтобы Поповича и его соратника Жуйовича отдали под военный трибунал, и Ранковичу лишь с большим трудом удалось предотвратить это[619]. Битва при Сутьеске была страшной и кровопролитной, в ней погибло более 7 тыс. человек, среди них много видных командиров. (Немцы говорили даже об 11 тыс. павших и о 10–20 тыс. умерших от тифа и голода. По их мнению, и среди гражданского населения будто бы погибло более 15 тыс. человек.) По более точным оценкам, в Боснию удалось прорваться 3–4 тыс. бойцов[620]. Сначала немцы думали, что взяли Тито в плен, 10 июня генерал Лютерс даже послал телеграмму об этом Генеральному штабу, в которой заявил, что «пробил последний час» армии Тито[621]. Однако вскоре выяснилось, что он ошибался. Правильнее оценил ситуацию в своем сообщении в Каир Дикин: «Ночью нам удалось пробиться сквозь немецкие линии, приблизительно в километре от места, где закрепились немцы, с одной стороны и в 500 метрах с другой. Кольцо снова замкнулось спустя каких-то 50 минут после нашего прорыва»[622].

Когда партизаны добрались до покрытых лесами гор Романии, Деветака и Явора в восточной Боснии, стало понятно, что они окончательно спаслись от страшного Пятого наступления. Моральное состояние, конечно, было ужасным. Со всех сторон приходили сведения о больших потерях, понесенных партизанской армией, о павших командирах, о массовых убийствах раненых и санитаров немцами и итальянцами, а также четниками и усташами, – из 2200 человек спаслись всего около 900, а также о тяжелом кризисе в личных взаимоотношениях, который привел к настоящим нервным срывам среди членов Верховного штаба[623]. Несмотря на весь трагизм этих испытаний, нужно сказать, что перенесенные мучения не были напрасны. Уже 4 июля 1943 г. британский посол в Москве оповестил советское правительство о том, что Великобритания будет поддерживать все силы сопротивления в Югославии, другими словами, это означало, что она станет посылать помощь также и партизанам Тито[624]. И в самом деле, уже через несколько дней, 25 июля, авиация союзников произвела запланированный взрыв железной дороги Сараево – Брод. Вскоре после высадки англо-американских отрядов на Сицилии 10 июля 1943 г. стали регулярно доставляться посылки военных материалов, среди которых было много и совершенно ненужных вещей, например лекарства от малярии. Партизанские вожди заподозрили, что эти казусы произошли не из-за бюрократической «тупости», которой они болели и сами, а в результате саботажа «предательского Альбиона», и в этом проявилась их идеологическая зашоренность[625]. В последующие месяцы Советский Союз старательно разжигал эти подозрения[626]. В любом случае, то, что авиация союзников стала доставлять и спускать на парашютах посылки, означало решительный поворот в борьбе партизан. Эта борьба получила международное значение, и Верховное командование союзников включило ее в свои стратегические планы, касающиеся Средиземноморья. Однако члены Верховного штаба партизан не сумели оценить это правильно, как и прежде ориентируясь на Советский Союз и на Красную армию, которая послужила для них образцом при формировании собственной армии[627]. Еще в 1941 г. в партизанских отрядах стали вводить знаки отличия для разных военных чинов, и теперь эта система укрепилась, офицерам выплачивали зарплату, при этом всё шире распространялся мертвящий чиновничий дух[628]. По инициативе Тито обновили лозунг «братство и единство», который еще во времена монархии использовали, чтобы подчеркнуть целостность югославского государства. По словам Джиласа, для Тито этот лозунг являлся эмоциональным эквивалентом политического централизма партии[629].

Из-за споров между итальянским командованием в Подгорице и немецким в Сараеве скоординированного плана по сжатию кольца окружения вокруг партизанских отрядов так и не было выработано. Это породило всеобщую путаницу, поскольку точно определенной демаркационной линии между ними не существовало. Случалось, что итальянцы и немцы пользовались одними и теми же горными переходами и тем самым блокировали их. Базы снабжения в немецком тылу перестали функционировать: 5 июня 1943 г. дивизия «Принц Евгений» располагала всего лишь однодневным запасом провизии[630]. Генерал Лютерс 20 июня 1943 г. послал Верховному командованию вермахта донесение о ходе операции, в котором не скрывал допущенных ошибок. О «противнике» он сообщил следующее: «Ход сражения доказал, что коммунистические силы под командованием Тито отлично организованы, имеют умное руководство и поразительный боевой дух. Командование врага было гибким и – особенно при обороне – активным. Коммунистам удалось компенсировать нехватку тяжелого оружия и, пользуясь туманом, организовать стычки солдат один на один – причем они показали себя фанатичными, чрезвычайно решительными и хорошими бойцами, которые отлично знают труднодоступную горную местность»[631].