неё, и взгляд женщины прояснился, лицо оживилось, а Дэрэк подумал о пользе заклятий, освежающих память.

– Мэй! Да, она запоминалась. Такая… яркая, пламенная! Чёрные кудри, огромные бездонные глаза. Она была очень хороша собой. И несчастна.

По мере того как Диарена говорила, воспоминания всё больше захватывали её.

– Мы познакомились у Сэрша. Этот зануда своими наставлениями доводил меня до белого каления! Потому я и задержалась, услышав, как он распекает кого-то ещё. И встретилась с Мэй. Она отнеслась ко мне с теплотой, не так, как остальные.

Женщина вздохнула и продолжала скорее для себя, нежели для гостей:

– Ей тоже было тоскливо и одиноко. Человек, которого она любила, бросил её по причине, которой я не могла понять ни тогда, ни сейчас. Отказаться от такой красоты – ради прихоти, нелепой мании! Но Мэй не сдавалась. Она ждала от него ребёнка – это она мне шепнула по секрету. Говорила, что благодаря этому она станет королевой… смешно.

Конечно, она ей не стала. Однажды она пришла ко мне – потухшая, угасшая. Плакала, убивалась. Сказала, что ей теперь незачем жить, всё для неё потеряло смысл, даже право её ребёнка унаследовать трон… Я мало что разобрала в её рыданиях. Ясно было одно: Мэй была оскорблена так, что решила не открывать правду никому. Это стало её прощальной местью – так она сказала. Чтобы проклятый выродок могущественной колдуньи навсегда остался незаконным в истории Саора. Чтобы вся сила матери не спасла его от позора! С такими словами она ушла, собираясь покинуть Землю. Больше мы не встречались.

Дэриэн невольно дрогнул, повернулся к брату – и испугался.

Лицо Дэйкена словно окаменело. Минуту назад задумчивое и внимательное, стало застывшим и бесстрастным, словно лик бронзового идола. Дэрэк знал, что за внешним спокойствием Джэд старательно прячет всё, что задевает его душу, и чем спокойнее он с виду, тем страшнее буря, бушующая внутри. К вспыльчивости Синеглазого он привык, сдержанность его юношу пугала. В голосе короля, когда он обратился к Диарене, не осталось и следа живого чувства – лишь вопрос, лишённый интонации:

– Мэйлин сказала, куда она уходит?

– Я не уверена, правильно ли я расслышала название этого места. Оно как-то связано с морем и женским именем.

– Мариник, – бросил Дэйкен. – Не удивительно, что из множества миров она выбрала его. Из всех чувств там преобладает ненависть.

Он отвернулся, не глядя ни на Дэриэна, ни на Диарену.

– Синеглазый, – осторожно и мягко коснулся его Дэрэк, – она говорила это в гневе. Никто и никогда не обвинит тебя в позоре – ни ныне, ни впредь! Ты законный сын Аргена, тебя привёл сам Хранитель… Мало ли что болтала оскорблённая женщина! Лекст вон тоже не стеснялся в выражениях!

Джэд поднял на него горящий взгляд:

– С Лекстом мы были врагами. О ребёнке Мэйлин я даже не знал!

Диарена покосилась на него:

– Ты и есть тот… выродок.

– Да, – жёстко подтвердил Дэйкен.

– Он – Джэд, король Саора! – решительно возразил Дэрэк. – Не смей говорить о нём в подобных выражениях!

Женщина невольно отметила, с какой теплотой взглянул на него его спутник.

– Надо же, какая честь, – протянула она, – и зачем вам понадобилась Мэй? Ищете настоящего наследника, чтобы избавиться от него?

– Я ищу истинного правителя, чтобы передать ему власть.

– Любому другому на твоём месте я сказала бы – не верю, – выдохнула Диарена, – но что-то подсказывает мне, что ты не обманываешь… король.

– Твои воспоминания сократили наши поиски, – склонил голову Дэрэк, стараясь не злиться на сидящую перед ним женщину. – Чем мы можем отблагодарить тебя?

Та усмехнулась:

– Как в сказке – исполнение заветных желаний в обмен на скромную помощь… Вы всемогущи, маги Саора. Вам ничего не стоит дать мне красоту, здоровье, благополучие…

Она впилась взглядом в лицо Дэйкена:

– Но ты не переведёшь меня через Мост, не так ли? И мать мою не вернёшь. И прошлое не изменишь.

Меньше всего в этот момент Дэрэк хотел бы оказаться на месте брата!

– Я не могу нарушить Законы Саора, Диарена. Как и законы мироздания.

– Тогда… мне ничего от вас не нужно!

Синеглазый склонил голову:

– Здоровье я тебе вернул. Всё остальное в твоих руках. Как найти Наблюдателя Саора, ты знаешь. Если твоя гордость не позволит обратиться к нему, можешь позвать меня. По имени – Джэд. Я услышу.

– Джэд, – повторила она и вдруг заплакала.

Странно было видеть, как по измученному, раньше срока увядшему лицу текут живые, жгучие, крупные слёзы. В них её глаза очистились, раскрылись, стали огромными, и Дэрэк впервые рассмотрел их цвет – золотые, словно луны Саора.

– Ты не обманываешь меня? Ты, действительно, поможешь?

– Он никогда не обманывает, – веско вставил Дэриэн. – Не отказывайся от его поддержки, Диарена.

Джэд благодарно глянул на него и опять обратился к женщине:

– Ещё раз спасибо тебе. Нам нужно идти… – вдруг он замер и добавил еле слышно: – Мне очень жаль, что мы пришли так поздно… – И вышел, не оборачиваясь.

Дэрэк в растерянности последовал за ним.

Едва переступив порог, он недоуменно повернулся к брату:

– Да что с тобой творится, Синеглазый? Ты так странно повёл себя! Что означают твои последние слова?!

– Правду! – резко вскинул голову Дэйкен. – Я почувствовал только что… Мне – да и кому другому – поздно заботиться о Диарене! Даже если она позовёт – я уже ничем не смогу помочь. Она доживает последние из отпущенных ей дней! Будем надеяться, что звёзды окажутся к ней милосерднее, чем мы в Саоре! – Он развернулся и начал спускаться по выщербленным ступеням.

– Ты узнал это?! – вспыхнул Дэрэк. – И ушёл, не сказав, не предупредив, не попытавшись изменить… Да это подло, бесчеловечно, чудовищно! Ты поступил как…

– Выродок, – с невидимой жёсткой усмешкой докончил Джэд, не останавливаясь.

Тяжёлая, оббитая железом дверь с лязгом захлопнулась за его спиной.

Дэриэн опомнился.

«Что я натворил! Он и так переживает из-за слов Мэйлин!»

Лестница кончилась. С трудом справившись с запором, принц выбрался во двор, глухой, каменный, холодный. Густой влажный воздух вмиг облепил его, вызывая озноб и дрожь.

«Как я мог сказать такое – ему! Я же знаю: если бы он мог что-то исправить, обязательно сделал бы это. Он никогда не отступает – там, где это возможно. Значит, это не в его власти. Так что меня задело? Что он промолчал? Но чем помогла бы Диарене мысль, что смерть близка? Выложить ей правду было бы более жестоко, чем скрыть её. За это я набросился на Джэда? Что он невольно чувствует многое из того, что никто добровольно знать не захочет?! Какая поспешная, дурацкая, непростительная выходка – и кто после этого я сам?!»

Он бросился вперёд, нагоняя Дэйкена, желая немедленно попросить прощения, и натолкнулся на холодный, почти чужой взгляд, вонзившийся в него, словно нож.

– Мы отправляемся на Мариник, – совершенно спокойно произнёс Джэд. – Этот мир враждебен во всём – от особенностей климата