забыл про заклятие Перевода! – хмыкнул Синеглазый. – Но ты не много пропустил. Этот красавец поинтересовался, прикончить меня или позабавиться.

– Перережь ему глотку, Снав! – выкрикнул в подтверждение его слов один из незнакомцев, с багровым шрамом через весь лоб и рубцом вместо уха.

– Ну, нет! – оскалил острые жёлтые зубы второй. – Смотри, какой хорошенький! Отдай его мне, Снав, повеселиться.

– Вот ещё! – фыркнул вожак, оценивающе запуская руку в мягкий водопад чёрных волос. – Он мне самому нравится. Можешь забрать себе мальчишку.

Несмотря на все предостережения, Дэриэн схватился за рукоять меча, не спуская глаз с руки, бесцеремонно вцепившейся в смоляные пряди.

– Спокойно, – шепнул ему Джэд и добавил уже громко, в упор глядя на держащего его верзилу:

– Предупреждаю: для вас же будет лучше сейчас развернуться и пойти своей дорогой.

Его слова вызвали новый взрыв смеха.

– Вы только гляньте на этого милашку! С голыми руками угрожает дружинникам Кеба! Рассудка от ужаса лишился?! Радуйся оказанной чести ублажать своего будущего хозяина!

Дэйкен бросил взгляд на Дэрэка и вдруг с ледяной яростью ответил на том же металлическом языке Мариника.

«Он знает этот язык? Откуда? И что он сказал – такое, чего я не должен услышать?!»

Тот, кого назвали Снавом, на секунду побледнел, затем налился кровью, рванул намотанные на руку волосы и провёл ножом по щеке Джэда, разрезая кожу.

В следующую секунду нож распался в пыль, а пятеро громил замерли неподвижно, беззвучно выкрикивая ругательства.

Синеглазый провёл ладонью по щеке, заживляя рану, и болезненно поморщился:

– У этих мерзавцев неплохая выучка. Рассёк до кости, поганец!

Дэрэк перевёл взгляд с него на застывших, словно статуи, остервенело и неслышно бранящихся людей.

– Что ты с ними сделаешь?

– Ничего. Огорожу Барьером на пару часов, чтобы мы успели отойти подальше, а они не стали из охотников добычей для всех желающих.

– Ты оставишь их на свободе? – поразился Дэриэн.

– А ты предлагаешь поступить с ними, как они собирались поступить с нами? Дэрэк, это же люди, а не скоуни!

Он спокойно, словно ничего не случилось, пошёл дальше, уверенно выбирая путь.

«Дэрэк!» – радостно отозвалось в сердце юноши, и он бросился догонять Джэда.

– Они что – все такие? – с горечью спросил он, поравнявшись.

– Какие – такие? – переспросил Дэйкен.

– Бесчеловечные, – помедлив, подобрал слово Дэриэн. – Они действительно собирались… надругаться над нами?

– Да.

– Почему?!

– У них мало женщин. На всех не хватает. Мы с тобой им приглянулись… В противном случае нас сразу бы убили.

– За что?!

– Они не любят чужаков.

– «Не любят?» – гневно передразнил Дэрэк. – Я не люблю Эске, что вечно суёт свой клюв куда не следует! Но это не значит, что я захочу избавиться от него подобным образом!

– Ты принц Саора, – сухо ответил Джэд. – Саор живёт по своим законам, Мариник – по своим.

– Люди не должны убивать людей!

– Изложи свою точку зрения тем, с кем встретишься здесь в следующий раз. Пока они не убедят тебя в обратном, отправив к звёздам.

– И мы просто оставим всё, как есть?

– А ты предлагаешь ввязаться в их войны и насадить свои порядки?

Дэрэк убыстрил шаг, стараясь взглянуть в лицо Дэйкена:

– Нет, но…

– Что «но»? – повернулся к нему Джэд. – Договаривай!

– Я не понимаю, почему ты так снисходителен к этим мерзавцам! Хорошо, нам они не страшны. Но, окажись на нашем месте простые путники – что эти звери сделают с ними?!

Синеглазый открыл было рот, но в последний момент сдержался. Некоторое время он шёл молча, затем ответил:

– Я и сам когда-то думал так же. Впервые попав на Мариник, прямо взбесился. С Тором переругался, кляня Законы, не позволяющие вмешиваться в дела иных миров.

– А потом смирился?

– Нет. Понял, что мы не имеем права… Чтобы изменить Мариник, мало обладать силой и желанием. Необходимо любить его – так же глубоко и искренне, как любим Саор мы. Эта любовь позволит среди всех недостатков выделить и сохранить то, что делает этот мир неповторимым и должно остаться нетронутым. Что-либо исправлять должны не пришельцы, не чужаки, не гости. Только они сами. Это их жизнь и их путь, и они должны пройти его самостоятельно, без помощи извне. Может, кому-то и мы кажемся бесчеловечными – с нашими Ритуалами, Поединками, изгнаниями… Но ты не хотел бы, чтобы кто-то – пусть в десятки раз лучше, могущественнее, справедливее нас! – явившись откуда-то из безвестной дали, стал бы распоряжаться у нас в Саоре?!

Дэриэн вздохнул:

– Не хотел бы… Всё так. Ты прав, Синеглазый. Только смириться с этой правотой трудно! Двадцать лет я воспринимал мир как данность. Ты первый показал мне, что наша жизнь, наше будущее, всё, что нас окружает, зависит от нас самих.

– Ты сам себе это доказал. Весьма наглядно.

– А теперь мне сложно отделить то, за что я в ответе, от того, что меня вроде не касается. Как различить это, Синеглазый? Где проходит грань между тем, что дозволено и не дозволено – не принцу Саора, не Правителю – каждому из нас? Наши Законы не говорят нам об этом прямо. Они нас ограничивают, они многое нам запрещают, но они ничего за нас не решают. Они словно заставляют нас снова и снова выбирать между желанием помочь и долгом не навредить, и выбор с каждым разом всё тяжелее, потому что выбираем мы уже не для себя.

– Я каждый раз задаю себе этот вопрос, Дэрэк. И не нахожу ответа. Иногда, слепо соблюдая Закон, мы предаём себя. Или того, кто нам дорог. А нарушив его, мы повторим путь Мариника. Знаешь, этот мир не всегда был таким. Четыре столетия назад он был очень похож на Саор – суровый и честный, подчинённый Одигер, как мы магии, но не страдающий от этого.

– Так что же случилось?!

– Самое страшное, что ничего особенного. Один правитель совершил маленькую подлость. Другой повторил – с большим размахом, и весь Мариник вступил на путь взаимных оскорблений и обид. А где распри – там и войны. В битвах же можно забыть обо всём – о чести, великодушии, сострадании… обо всём, кроме желания выжить и властвовать. И мир, подобный Саору, превратился в жестокий хаос. Мариник – это то, чем может стать Саор, если однажды один из нас захочет истолковать Закон в своих интересах… Поэтому я должен…

Он замолчал, но Дэрэк уже понял, что мог бы добавить, но не стал произносить вслух король Саора. Это невысказанное и было тем, ради чего они сейчас шли по странному жёлтому миру.

Поддаться на уговоры – пустяк, особенно учитывая пыл и страсть, с которыми тебя упрашивают. При этом, как верно заметил Сорк, Законы не нарушаются. И можно вроде бы забыть этот досадный эпизод в истории Саора…

Но если однажды кто-то другой в иной ситуации и по иному поводу, припомнив случившееся, захочет всё повторить – ещё не переступая, а слегка потеснив Закон? Следующий