Я только сейчас поняла, что больше никогда не увижу родных. Не погуляю на свадьбе лучшей подруги… Боги, какой «подарок» я сделала Майе к свадьбе!

Почувствовав слезы на щеках, я даже не подумала их убирать. Однако Рохтах сочла иначе. Поднеся руку к моей коже, она провела пальцами и слезы испарились с моего лица, растаяв мерцающими блестками в воздухе. Дышать стало легче, словно Рохтах убрала часть моей боли из сердца.

— Понимаю, тебе нужно время, чтобы принять все. Но не забывай, что кое-кто подарил тебе новую жизнь. Будь благодарна за это.

— Вы говорите о себе? — сдерживая желание снова заплакать, спросила у красивейшей женщины, какую когда-либо видела.

— Нет, — звонко засмеялась Богиня. — Твое прибытие сюда не моих рук дело, хотя, признаюсь, пришлось немного помочь с направлением.

Мне оставалось уточнить только один момент, чтобы понять, что все произошедшее не сон и не предсмертный бред.

— Так где же я теперь?

— Как ты наверное догадалась, на Альхоре.

— Но… как?!

— Не мне рассказывать тебе об этом, — странно улыбнувшись, ответила Рохтах. Проведя рукой перед собой, она сотворила мерцающее овальное окно прямо перед нами.

— Что это? — снова спросила, пытаясь разобраться в происходящем.

— Портал. Я отправляю тебя к твоей паре.

— Что?! — возглас удивления утонул в вязкой субстанции пространственного перехода. Моргнув несколько раз я очутилась перед огромным замком, шпили которого устремлялись прямо в сиреневое небо.

Обернувшись за спину, собиралась спросить Рохтах, куда она меня притащила, но Богини и след простыл. Вздохнув, смело сделала шаг вперед.

Я уже умерла, что может быть хуже?

Но едва я переступила порог огромных ворот, как меня снесла с ног песочного цвета тень.

— Аккуратнее! — воскликнула, пытаясь отпихнуть от себя что-то уж очень тяжелое и…пушистое?

Разлепив веки, посмотрела прямо перед собой. Огромный мокрый нос, длинные жесткие усы и уже знакомая шапка гривы, в которой утонули мои пальцы. Взглянув в глаза льва я сразу узнала, кто передо мной.

— Амджа-а-ан! — обхватив льва за туловище, прижалась лицом к горячей шерсти. — Это ты? Это правда ты?

Почувствовав метаморфозу под пальцами рук, отстранилась.

— Как же я рад тебя видеть, Соня! — сказал Амджан, прижимая меня к обнаженному телу.

Я не раздумывая потянулась к его губам, стремясь как можно скорее почувствовать вкус его поцелуя.

— Кхм, кхм, — раздалось откуда-то сбоку.

Нехотя оторвавшись от любимого льва, так и застыла с неприлично открытым ртом.

— Сынок, может, стоит отложить подобные вещи до первой брачной ночи?

Я вмиг покраснела, чувствуя прилив стыда. Сынок? Так эта благородная дама в пурпурном платье и есть мама моего жениха?

***

После нескольких часов расспросов от родителей Амджана, нам все же дали время спокойно уединиться в его покоях. Я шла по обитой бархатом лестнице и глазела по сторонам, словно попала в музей. Только вот мой жених остудил мою прыть, пообещав провести экскурсию по замку значительно позже. Оказавшись в его комнате, мы устроились на широкой кровати и, наконец, смогли спокойно поговорить о случившемся. Амджан рассказал мне о ритуале, который нашел на страницах старинной книги. Меня смутило название, и я решила уточнить:

— Почему он называется «Львиное рычание»?

Амджан опустил глаза в пол и замолчал. Очевидно, ему было неприятно отвечать на этот вопрос, но любопытство всегда было моим главным пороком.

— Ну пожалуйста, скажи! — канючила, удерживая руки мужчины в своих ладонях. Амджан усмехнулся и поднял свои ясные глаза на меня.

— Потому что в момент призыва истинной пары зверь вырывается наружу… очень болезненно…

— И? — я все еще не могла сложить два плюс два. — Как это связано с…

— Его рычание слышно было даже здесь, дорогая, — прервала меня будущая свекровь, заходя в комнату, где мы сидели с Амджаном вдвоем.

Мне стало нехорошо. Это получается, он мучился из-за меня? Страдал?

Повернувшись к Амджану, задохнулась от нахлынувших чувств. Хотелось обнять его, зацеловать каждую клеточку этого восхитительного мужчины, но я не могла расслабиться в присутствии этой властной женщины. Словно прочтя это в моих глазах, Амджан повернулся к матери и сказал:

— Ма-а-м, дай нам, пожалуйста, еще немного времени поговорить!

— Поговорить, как же! — по-доброму проворчала родительница. — Вижу я, как вы спешите… разговаривать. Сын, ты же понимаешь, что тянуть со свадьбой нельзя?

— Мам, да я хоть сейчас готов! — воскликнул Амджан, прижимая меня к себе.

— Я тоже, — пискнула, вынырнув из-за мощного плеча анимага.

Амалия засмеялась и ушла «готовить все к будущему торжеству», оставив нас, наконец, одних.

— Что же это, теперь все? И жили они долго и счастливо? — спросила, проводя пальчиком вдоль ключицы анимага.

— Долго и счастливо, любовь моя, — ответил Амджан, укладывая меня на мягкое покрывало. — Долго и счастливо!

Подняв руку вверх, посмотрела на сверкающие камни нового кольца. Сиреневое небо было безоблачным, и солнечные лучи вспыхивали радугой на острых гранях прозрачных, как слеза, камней при малейшем движении кисти.

— Соня?

Я повернулась на звук голоса и опешила.

— Майя?!

На полянке с нежно-розовой травой стояла подруга, придерживая рукой едва округлившийся животик.

— Ты что, беременна? — указав на новые объемы, спросила подругу. Майя обняла меня и растроганно всхлипнула.

— Да, Сонюшка! Мы же… Когда ты… В общем, мы поженились с Андреем! Если бы не он, я…

— Солнце, как же я скучаю по вам! — прижимая подругу к себе, почувствовала мокрые дорожки на щеках.

— И мы по тебе. Расскажи, как ты? Все ли хорошо?

— О, да, — я взяла подругу за руку и повела под тень высокого дерева. — Смотри, тут сиреневое небо!

Майя посмотрела вверх и улыбнулась.

— А еще я теперь тоже замужняя дама! Смотри, — протянула руку, чтобы похвастаться колечком. Майя окинула восторженным взглядом россыпь камней.

— Амджан?

— Амджан! Кто же, кроме него? — я вздохнула, возвращаясь мыслями к тем, кого оставила на Земле. — Как там мама, отец?

— Держатся… Мы с Андреем часто навещаем их. Не переживай, я присмотрю за ними.

Я молча обняла подругу, не в силах высказать вслух свою признательность. Вспоминать об оставленных родителях было больно, особенно теперь — когда мы узнали о неизлечимой болезни отца Амджана.