— Это прерогатива Ночного Дозора, верно? —вопросом ответил Эдгар. — Если наткнемся на них — дадим знать, а специальнобегать по лесам не станем. Да и с чего ты взял, будто они еще здесь? Обычныегородские гастролеры, выехали в сельскую местность поохотиться. Тщательнеенужно подопечных контролировать, Антон.

— Почему-то мне кажется, что они еще тут, —пробормотал я. Мне и впрямь так казалось, хотя объяснить свою уверенность я немог. В деревне — все чисто… а оборотни редко гуляют в волчьих телах большесуток.

— Проверь соседние деревушки, — посоветовалЭдгар. — Хотя бы ту, куда ведьма за продуктами ходила. Хотя — пустое. Посленеудачной охоты они немедленно поджинают хвост и прячутся… знаю я их породу.

Я кивнул — совет, при всей его элементарности,был хорош. Стоило мне сразу проехать по окрестностям, а не ловить беззлобнуюведьму. Сыщик… книга «Фуаран» заинтересовала… надо больше внимания уделятьрядовой, скучной работе. Профилактике преступлений — как совершенно вернодекларировали в советское время.

— Удачи тебе, Эдгар, — сказал я.

— И тебе удачи, Антон, — Эдгар подумал., идобавил: — Да, кстати. Ситуация сложилась любопытная, в деле с ведьмой замешаныи оба Дозора. Ты, как бы, представляешь интересы Ночного. Но я думаю, чтоЗавулон тоже кого-то пришлет… до разрешения ситуации.

Я вздохнул. Час от часу не легче.

— Даже догадываюсь, кого он пришлет, — сказаля. — Завулону доставляет удовольствие делать мне мелкие пакости.

— Ты лучше радуйся, что он не озаботилсяпакостями крупными, — хмуро сказал Эдгар. — А мелкие — терпи. Никому не подсилу изменить природу человека, был твой приятель Темным — Темным и умрет.

— Костя уже умер. И он не человек, а вампир.Иной.

— Какая разница? — мрачно сказал Эдгар.Засунул руки в карманы дорогих брюк, которые так великолепно умел носить,ссутулился, глядя на опускающееся за горизонт красное солнце. — Все едино вэтом мире, дозорный…

Нет, положительно служба в Инквизиции страннымобразом влияет на Иных! Придает какой-то нигилистический взгляд на жизнь.Базаровщина…

— Удачи, — повторил я и стал спускаться схолма. А Эдгар, безжалостно сминая костюм, улегся на траву и уставился в небо.

На полпути к дому я встретил Ксюшу и Ромку —дети деловито шагали по пыльной улице, взявшись за руки. Я помахал им — Ксюша немедленнокрикнула:

— А ваша Надюшка с бабкой пошли к реке гулять!

Я усмехнулся. Все-таки Людмила Ивановнанечасто слышит в свой адрес «бабушка» — и как любая московская женщинапятидесяти лет ненавидит такое обращение.

— Хорошо, пусть гуляют, — сказал я.

— А вы волков уже нашли? — крикнул Ромка.

— Нет, убежали твои волки, — отозвался я.Может быть, в психотерапевтических целях надо было сказать, что я поймал волкови сдал в зоопарк? Впрочем, не похоже, что у ребенка остался какой-то страхпосле встречи с оборотнями. Арина потрудилась на славу.

Здороваясь с немногочисленными жителями, ядошел до нашего дома. Светлана оккупировала мой гамак — с бутылкой пива икнижкой «Фуаран — вымысел или правда?», открытой уже на последних страницах.

— Интересно? — спросил я.

— Угу, — кивнула Светлана. Пиво она пиласовершенно по-простецки, из горлышка. — Веселее, чем «Папа и море» Туве Янсон.Я теперь поняла, почему раньше печатали не все сказки о мумми-троллях.Последние — совершенно не детские. У Туве Янсон явно была хандра, когда она ихписала.

— Писатель тоже имеет право на хандру, —сказал я.

— Если пишет детские книги — то не имеет! —сурово ответила Светлана. — Детские книги должны быть добрыми. А иначе — этокак тракторист, который криво вспашет поле и скажет: «да у меня хандра, мнебыло интереснее ездить кругами». Или врач, который пропишет больномуслабительного со снотворным и объяснит: «настроение плохое, решил развлечься».

Дотянувшись до стола, она отложила фальшивый«Фуаран».

— Ну ты и строга, мать, — я покачал головой.

— Мать — потому и строга, — в тон ответилаСветлане. Засмеялась: — Да шучу я. Все равно книги чудесные. Только последниеочень грустные.

— Надюшка с мамой пошли к речке гулять, —сказал я.

— Встретил их?

— Нет, Оксана сказала. Так мол и так, вашаНадя с бабкой гулять пошли…

Светлана прыснула. Тут же сделала страшноелицо:

— При матери не повтори! Расстроится.

— Что я, камикадзе?

— Лучше расскажи, чем ваш поход закончился.

— Ведьма удрала, — сказал я. — Гнались за нейдо четвертого слоя Сумрака, но все равно ушла…

— До четвертого? — глаза у Светланы вспыхнули.— Ты серьезно?

Я сел рядом — гамак негодующе закачался,деревца скрипнули, но выдержали. И кратко пересказал наши приключения. — А вотя на четвертом слое не была, — задумчиво сказала Светлана. — Интересно как…Снова появляются цвета?

— Мне показалось, что даже запахи какие-то.

Светлана рассеянно кивнула:

— Да, слухи такие ходят… Интересно.

Несколько секунд я молчал. А потом сказал:

— Светлана, тебе надо вернуться в Дозор.

Против обыкновения, Светлана промолчала.

Ободренный, я продолжил:

— Нельзя жить вполсилы. Рано или поздно ты…

— Не будем об этом. Антон. Я не хочустановиться Великой Волшебницей, — Светлана усмехнулась. — Маленькая бытоваямагия, вот и все, что мне нужно.

Стукнула калитка — вернулась Людмила Ивановна.Я глянул на нее мельком, отвел было взгляд — и снова уставился, ничего непонимая.

Моя теща сияла. Можно было подумать, что онатолько что удачно отругала какую-нибудь невоспитанную продавщицу, нашла наулице сто рублей и поздоровалась за руку со своим любимым Якубовичем.

Она даже шла по-другому — легко, расправивплечи, высоко вздернув подбородок. И улыбалась совершенно благостно. И негромконапевала:

— Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…