— Вот еще! — отозвалась та, снова вытащила изсумочки купюру и свернула ее в трубочку. Видимо, потасовка вызвала у неежелание принять еще одну дозу тонизирующего порошка.

Выскочив в зал, я огляделась по сторонам.

Капитан и его спутник как сквозь землю провалились. Впрочем,я отсутствовала достаточно долго, чтобы они могли покинуть клуб и уехать надругой конец города. Или вообще уйти в дальнее плавание на океанской яхте.

Я сунулась было в грот — там на месте тех двоих сидела ужекакая-то сильно обкуренная парочка. Журнал лежал на столе. Я прихватила его ссобой, сама не зная для чего.

Я ввинтилась в толпу, чтобы пробиться к выходу из клуба —находиться в этом вертепе не было больше никаких причин, а нарваться нанеприятности вроде тех, которых я только что чудом избежала, можно былозапросто.

Вдруг чья-то рука прикоснулась к моему плечу.

— Никак не могу вспомнить, где мы с тобой раньшевстречались, — услышала я знакомый голос.

Повернувшись на этот голос, я, разумеется, увидела Дусика.Его загорелое, обветренное лицо сияло.

— Мы виделись в сортире «Вальпараисо», —отозвалась я. — Это новый клуб в Урюпинске. Только, дорогой, не оченьувлекайся — тебя ищет Дашутка!

— Где? — испуганно переспросил Дусик.

— Вон там, возле сцены! — Я неопределенно махнуларукой и двинулась сквозь толпу дальше — к выходу. Тем более что мне показалось— там, возле самого выхода, мелькнул полосатый платок Ларисы Ивановны.

Действительно, когда до выхода из зала оставалось совсемнемного, я увидела знакомую хрупкую фигуру.

Лариса о чем-то вполголоса возбужденно разговаривала скаким-то элегантным мужчиной.

Этот мужчина тоже показался мне смутно знакомым, но я виделаего сбоку и немного сзади, так что не могла как следует разглядеть лица. Кроменеудобного ракурса, яркие вспышки разноцветных прожекторов и стробоскоповслепили меня и не давали возможности разглядеть Ларисиного спутника. Я увиделатолько, что он слишком хорошо одет для этого клуба.

Значит, Лариса тоже упустила Капитана и его спутника. Илислежка за ними не входила в ее планы?

Я протолкалась к ней еще ближе, надеясь, что смогуподслушать разговор. Кроме того, я хотела разглядеть ее собеседника. Где же яего видела?

Однако здесь так грохотала музыка, что даже в метре отЛарисы мне ничего не удалось расслышать. Зато она, будто почувствовав мойвзгляд, повернулась и уставилась на меня.

Сердце у меня ушло в пятки. Неужели Лариса меня узнает?

Я схватила за руку проходившего мимо парня с двумя бокаламии радостно воскликнула:

— Привет, Стас! Это ты мне коктейль несешь?

— Чего? — Парень оторопел. — Я тебя ващепервый раз вижу! И я не Стас, а Вадим!

Я скосила глаза на Ларису. Она смотрела на меня в упор, ноявно не узнавала. Ну что ж, значит, за грим мне можно поставить пятерку. Сактерским мастерством похуже, но все же со своей сегодняшней ролью яболее-менее справилась. Настолько справилась, что даже местные шлюхи принялименя за свою. А самое главное — к моему собственному удивлению, я держаласьсегодня на редкость решительно, ни разу за все время не впала в панику, нераскисла, не проявила природную слабость характера. То ли на меня такблаготворно повлиял коктейль «Рассвет над Гибралтаром», то ли характеризменился к лучшему под действием выпавших на мою долю испытаний…

Однако раздумывать о таких тонких материях было некогда. Уменя были более важные задачи.

Лариса вместе со своим спутником направилась к выходу, и япоследовала за ними.

В дверях «адмирал» приветственно помахал мне рукой и пожелалсчастливого плавания. Я поблагодарила его кивком. Наверняка он рассчитывал наболее существенную благодарность, но у меня с деньгами было неважно, и я решиласделать вид, что ничего не понимаю. Тем более что вряд ли я еще когда-нибудьприду в этот клуб. Такого рода развлечения не в моем характере.

Выйдя на улицу, я огляделась.

Лариса и ее спутник разговаривали около большой темно-синеймашины. Мужчина повернулся лицом ко входу в клуб, и яркий неоновый свет отвывески упал на его лицо.

И тут я его наконец узнала.

Коротко стриженный, чуть седоватый мужчина с лошадиным лицоми глубоко посаженными темными глазами. Даже при таком освещении было видно, какон подчеркнуто, старомодно элегантен.

Именно его я видела идущим по коридору на видеокассете,которую с риском для жизни утащила из помещения охраны бизнес-центра«Кавалергард».

Антон Степанович сказал тогда, что знает этого человека. Какже он его назвал?

Я напрягла память и вспомнила слова Карабаса.

«Мотыгин, директор фирмы „Астролябия“.

Мотыгин открыл дверцу машины, помог Ларисе сесть напассажирское сиденье, сам сел за руль, и синяя машина резко сорвалась с места.

Я проводила ее взглядом и решила, что на сегодня с меняхватит. Я не стану следить за Ларисой, я не поеду к Карабасу, я хочу домой.Поесть маминой домашней еды (после сцены с топором у Генки здорово уменьшилсяаппетит), принять душ, благо в ванной больше нет лошади, мир и покой ее праху,заснуть наконец в собственной мягкой и чистой постели.

Поэтому я бодро припустила к метро и успела на последнююэлектричку. Плюхнувшись на сиденье, я осознала, что сжимаю в руке все тот жезлополучный журнал «Катера и яхты». Сзади на обложке было нарисовано что-тошариковой ручкой, это собеседник Капитана таким способом успокаивал нервы. Этооказались не бессмысленные каракули, не крестики-нолики, не палочки-черточки,не домики-садики и не лютики-цветочки.

Как видно, человек, который скрывался под фамилией Иванов,имел несомненный талант рисовальщика. Потому что на обложке была нарисованаптица. Лицо у нее было женское, плачущее, одним крылом она пыталась егозакрыть. Я вгляделась в рисунок.

Во-первых, сразу было ясно, что это не импровизация, чточеловек видел эту женщину-птицу не раз и успел хорошо запомнить. Во-вторых,птица была каменная. Или из другого какого-то грубого природного материала. Тоесть это была скульптура. Очень хорошо были переданы перья и складки на крыле.Определенно у этого Иванова талант. Наверно, очень уж запала эта каменная птицаему в душу, если рука сама ее рисует. Но где он мог видеть эту скульптуру?

Я так напрягла мозги, что даже голова зачесалась подпариком. Только поймав заинтересованный взгляд мужчины напротив, я сообразила,что со мной что-то не то. Ну да, парик съехал набок на манер берета, которыйносили свободные художники. Или скульпторы.

И тут меня осенило. Да ведь каменная птица — это памятник!Женское плачущее лицо, закрываемое крылом… Вроде бы не ангел, но похоже… И гдеставят такие памятники? Ясное дело, на кладбище.