– Не бросайте их, как я сделал когда-то, как это делали все!

Лиам применил самое искусное и эффективное оружие в своем арсенале, чтобы добиться цели: его дети. Им нужна ее помощь и поддержка, а ей нужны они. И еще ей нужен Рейвенкрофт. Не просто человек, но каменная крепость, его окружавшая. Она по-прежнему была беглянкой, которую искал королевский суд, и о возвращении в Англию не могло быть речи.

– Вы останетесь, – продолжал он. – А я не буду вас больше беспокоить.

Казалось бы, эти слова должны были ее успокоить, но не успокоили.

– Я остаюсь, – прошептала она, не позволяя себе соскользнуть на пол до того, как он вышел из комнаты и плотно затворил за собой сломанную дверь.

В эту ночь Филомене приснился броллахан. Она металась во сне, будто томимая лихорадкой. Грубые мозолистые руки ласково гладили ее, пока она не перестала биться и успокоилась.

– Лиам? – прошептала она сквозь дурманящий туман сна и лунного света.

– Нет, барышня, – прохрипел в ответ темный голос. – Тебе следует уехать отсюда. Уезжай! Если ты останешься у Демона-горца, тебе конец.

Во сне она лежала на своей кровати, но комната выглядела необычно. В ней клубился холодный туман, он затмевал лунный свет и мешал ей четко видеть. Легкие наполнились льдом, который начал растекаться по крови и наполнял ее ужасом.

– Он хочет меня погубить? – спросила Филомена темноту, отыскивая глазами страшные красные глаза демона.

– Да.

Ответ пришел к ней сзади, но она не решалась повернуться и продолжала лежать, скорчившись на боку.

– Он берет все что захочет, а потом разрушает. Он делает так не нарочно, просто это у него в крови. – Голос стал ближе и слышнее. – Сейчас ты объект его желаний, значит, ты в опасности. Беги отсюда, пока он тобой не овладел.

Филомена отрицательно затрясла головой:

– Он вовсе не хотел мной овладеть. Просто был пьян, а я проявила слабость. Но из этого ничего не может выйти, потому что я всего лишь гувернантка.

– Мы оба прекрасно знаем, что ты не просто гувернантка.

Слезы паники начали щипать глаза, она стремилась убежать, но во сне мускулы не слушались ее.

– Кто ты? – прошептала она, утирая навернувшиеся слезы страха. – Как ты узнал, кто я?

Филомене показалось, что чувствует чье-то дыхание, шевелящее волосы у основания шеи. Она издала вздох ужаса, который прозвучал как жалкий всхлип.

– Я жуткое воплощение множества грехов семейства Маккензи. Я – видение его демона. Ему не избавиться от обещания, которое он мне дал.

– А что он тебе обещал? – не удержалась она от вопроса.

– Все, барышня. Все. И я возьму то, что мне причитается.

Прежде чем отправиться в деловую поездку во второй половине дня, Лиам с утра пошел в комнату к Эндрю и сделал что мог для примирения. Они с сыном обменялись извинениями, чего никогда еще не случалось в доме Рейвенкрофтов в течение многих поколений. Он уехал, обуреваемый противоречивыми чувствами, ему было и тяжелее и легче, чем когда-либо в жизни, но впереди забрезжила надежда. Однако от всего этого он был раздражен больше обычного.

В течение всей поездки по железной дороге из Страткаррона до Дингуолла Лиам думал о том, какую женщину использовать, чтобы избавиться к чертовой матери от мыслей о Филомене Локхарт. Иначе как ему вынести скуку заседаний совета лэрдов Хайленда, если он возбужден как школьник подросткового возраста? Невозможно сосредоточиться на докладах о поздних урожаях, посевах озимых, экспортных ценах или думать о встрече с французскими родственниками Фрейзера по поводу закупки дубовых бочек для шерри, если он не в состоянии контролировать свое беглое либидо.

Именно поэтому он уехал из Рейвенкрофта на два дня раньше намеченного срока. Нужно провести в постели по меньшей мере дня два, чтобы стереть из памяти воспоминание о несравненном теле Филомены, о ее следах на его коже.

Мэри Мунро открыла дверь еще до того, как он успел в нее постучать. Красивое лицо осветилось улыбкой, она кокетливо обмахнулась веером, игриво подмигнув Лиаму.

– Неужели это сам Демон-горец явился ко мне, чтобы отнять у меня мою невинность?

Мэри накрутила на палец темный локон и рассмеялась собственной шутке. Прошло немало лет с тех пор, как Мэри была невинной, да и добродетельной тоже. Она была самой дорогой куртизанкой Хайленда. Ходили слухи, что она стала жить в Дингуолле только потому, что лорд из замка Туллох оплачивал здесь ее роскошные апартаменты. Но пока она не находилась в его полном распоряжении, ей было позволено встречаться с теми, с кем она хотела.

Мэри Мунро держала про запас самых своих дорогих клиентов, и Лиаму случилось входить в их небольшое число. Он получал удовольствие не только от ее мастерства в любви, но и от ее общества. А Лиам мог сказать такое об очень немногих.

Мэри издала восторженный возглас, когда Лиам втолкнул ее в внутрь, захлопнул за собой дверь, прижал к красивым обоям и начал целовать.

Разве не этого он жаждал – настоящего, горячего, потного, страстного соития? И она даст ему возможность насытиться, как делала это раньше. Но даже в такой момент, когда женщина раскрылась ему навстречу, работая языком у него во рту с удивительным умением, он неожиданно понял, что не ее губ он жаждал. Ее груди казались ему маленькими и невозбуждающими.

Тело Лиама было готово к сношению. Оно было готово еще с прошлой ночи. Так почему ему пришлось закрыть глаза, чтобы представить Филомену на месте самой красивой женщины Шотландии, которая на этот раз не казалась ему такой уж привлекательной?

Мэри довольно неохотно прервала поцелуй и внимательно посмотрела на Лиама глазами цвета зрелого виски.

– Вот как, лэрд Маккензи! И кто же она?

Он отступил, потому что Мэри его оттолкнула.

– Кто? – спросил он, стараясь говорить как можно мягче, и провел рукой по волосам, которые перед путешествием собрал сзади в хвост.

– Та, о которой ты хочешь забыть и поэтому пришел ко мне! – Мэри подняла бровь и пошла по коридору, шелестя объемными юбками, которые шлейфом потянулись за ней.

Сзади изгиб тела Мены выглядел точно так же, но Лиам знал, что она обходилась для этого без турнюра, в отличие от мисс Мунро и других женщин, которые платили за турнюр большие деньги. Бедра Филомены были прекрасны. Если бы ему удалось только почувствовать и помять их ладонями, он умер бы от счастья.

Он нахмурился, раздраженный неожиданным направлением своих мыслей. Лиам последовал за куртизанкой в ее гостиную, обнял сзади и повернул лицом к себе:

– Женщина, не говори чепухи!

Накрашенные губы изогнулись в улыбке:

– Мой лэрд, я опытна во многом, но не умею говорить чепуху. Если ты желаешь заполучить глупую шлюху, тебе следует искать в другом месте.