Прийти к каким-то выводам Ирка не успела.

Не глядя, бабка обвиняюще ткнула ножом через плечо и склочно объявила:

– Ось якого биса ты до кухни в куртке та ботинках вперлася? Зараз знову полы мыть будешь! И що ты там у мэнэ на потылыци такого дывного побачила, що дывышься, мов з кулемету целишься – так и чекаю, шо голову, як арбуз, разнесет! А ну геть ботинки снимать!

Это была до такой степени ее, ее бабка, знакомая каждым жестом, каждой скандальной интонацией… что Ирка практически уверилась – подслушанный разговор не иначе как морок!

– Девочка только в дом зашла, а ты на нее уже накинулась, добрая бабушка! – немедленно вмешалась мама. – Давай, Ирка, раздевайся, я твою куртку повешу, – распорядилась она и взялась за «молнию» Иркиной куртки, точно собираясь переодевать ее, как маленькую. – Ой, а чего она у тебя такая мокрая?

– В снежки играли, – наскоро придумала отмазку Ирку. – Я… упала. – Это объяснит и остатки грязи, и порванные джинсы.

– Ах, какой ты еще ребенок! – сентиментально вздохнула мама и злорадно покосилась на бабку – дескать, ну, кто прав?

Нет, тот разговор все-таки был, ничего Ирке не померещилось!

– Ну проходи, проходи, буду сейчас тебя кормить! – Мама повесила куртку на крючок и принялась хлопотливо подпихивать Ирку в кухню.

Ирка снова неловко замешкалась. Вообще-то, ей бы переодеться – холодно во влажном свитере, аж передергивает. В кармане письмо от местных чертей – его надо как можно скорее прочитать, связаться с Танькой и Богданом, рассказать им: про «Душевный банк», про навку и отнятый у той пропуск, про странного старика в темных очках, про безумные такси, болото, Ладу…

– Я тебе суп налью? – Мама заметалась по кухне. Вытащила из буфета тарелку, схватила половник. – А ты любишь суп? Я в детстве не любила – твоя бабушка его отвратительно готовила.

– Гей, я ще не померла, я ще багато чого – отвратительного – наробыты можу, – с угрозой сообщила бабка.

– Я ведь толком не знаю, что ты любишь, чего не любишь… – не обращая внимания, продолжала мама. – Жаркое положить? А потом чаю попьем, с пирожными. Я пирожные купила!

Ирка поглядела на маму с раздражением – какие еще суп-жаркое-пирожные, когда столько дел? И вдруг поняла – да ведь это то самое, о чем она мечтала! Они с мамой будут пить чай, разговаривать, она сможет задать все свои вопросы – и как мама жила без нее, и про отца, и… даже самый главный…

Я нужна тебе, мама?

Ты… меня любишь?

И снова Ирка почувствовала… раздражение. Ну вот почему именно сейчас, когда черти, и неизвестный старик, и Лада, и болото… Когда надо принимать немедленные меры и неизвестно, чем обернется отсрочка! В конце концов, Ирка ведь не только за себя отвечает! Когда она была совершенно свободна и хотела разговаривать, мама всячески увиливала, а теперь, выходит, созрела, как раз когда Ирка занята по уши! А мама, между прочим, постоянно свободна, могла бы и приспособиться немножко…

Ох, какие глупости, о чем я думаю! Ирка потерла ладонями щеки. Откуда она может знать, что я занята. А потом буду ныть, почему у нас с мамой ничего не выходит. Но все-таки, черти, конверт… А, черт с ними, с чертями! Тысячи лет они тут водились, пусть еще часик спокойно поживут. Ирка решительно шагнула в кухню и уселась за стол. Влажный свитер тоже можно потерпеть. Лишь бы бабка не влезла в разговор с очередными комментариями. Ирка мрачно покосилась на бабку. Та поймала взгляд, фыркнула… И неожиданно развязала фартук, кинула его на табуретку.

– Пойду хочь спокийно телевизор подывлюсь, без всяких, що поблизу крутятся. А вы посуду помойте. – И вышла.

Только в дверях задержалась – бросила на Ирку странный взгляд. Вроде бы, предостерегающий. А вроде, сочувственный.

– Что мы ей – прислуга, посуду мыть? – Мама плюхнула тарелку с таким возмущением, что суп выплеснулся на клеенку.

– Я поем, я и помою, все нормально, – успокоила ее Ирка.

Но мама покосилась на Ирку с не меньшим возмущением – видно, считала, что Ирка должна во всем поддерживать ее против бабки.

– Как ты погуляла? – поторопилась сменить тему Ирка.

Мама вдруг заулыбалась – точно солнышко взошло:

– Замечательно! Я и не подозревала, что будет так здорово. Я все утро моталась, вызвонила все деньги на мобилке, зато нашла троих девчонок, с которыми мы здесь в балке вместе гуляли.

Ирка тоже улыбнулась и запустила ложку в суп. Мама нашла своих старых подружек – классно! Хорошо, что с Танькой и Богданом им теперь не потеряться, куда бы ребята ни заехали – самой-то Ирке далеко от Хортицы хода нет… Но если бы она уезжала надолго, тоже бы захотела потом с одноклассницами встретиться, с той же Наташкой Шпак. Точно как мама!

– С одной, правда, не очень вышло! – заваривая чай, с энтузиазмом объясняла мама. – Муж у нее, видите ли, проректор! Она и в детстве была такая, все училась, училась, а теперь муж – проректор! И хвастается, что сама тоже, мол, доцент! Ты представляешь – доцент на математическом факультете! Профессором хочет стать! – Мама возмущенно всплеснула руками, будто доцент – что-то вроде наркодилера, а профессор – и того хуже. – Из загранпоездок не выкисает, дом у них, сын в какой-то, ну очень крутой, гимназии учится, кстати, надо будет и тебя туда перевести, или чтоб еще покруче… А вот с другими двумя подружками – все ну просто прекрасно! Одна хоть из нашей балки и выбралась, но квартирка у нее крохотная, однокомнатная хрущевка, она там с мужем и двумя детьми… Я ей обещала, когда построим особняк… – последнее слово мама произнесла с особым вкусом, – в горничные взять! – И мама победно поглядела на Ирку.

Ирка медленно отложила ложку.

– Подружку? В горничные? – тихо переспросила она. Она, Ирка, вырастает и берет Таньку в горничные? Танька вырастает и берет ее в горничные… Нет, они обе берут Богдана в дворники… И получают граблями по голове, сперва одна, потом вторая.

– Ну должна же я ей как-то помочь? – развела руками мама. Голос ее звучал фальшиво, как объявление из телевизора, вроде: «Газ для населения не подорожает». – А еще одна, представляешь, по-прежнему тут, в двух шагах живет! – Мама рассмеялась. – Дочка – хулиганка, мужики какие-то, каждый год новый.

– Дочку, случайно, не Ладой зовут? – болтая ложкой в супе, буркнула Ирка.

– Откуда я знаю, как зовут эту девчонку? – выставляя на стол блюдо с пирожными, пожала плечами мама. – Нет, Тео совершенно прав – надо возвращаться сюда! Только тут можно по-настоящему оценить, как многого я достигла! – И она удовлетворенно вздохнула.

– Ладиной маме ты тоже предложила в горничные пойти? – гоняя по супу волны, спросила Ирка.

– Нет, конечно, она себя так по-хамски вела – как будто я ей ровня, на «ты» называла… – ответила мама и вдруг остановилась. – Ирка? Ты чем-то недовольна? – мама наклонилась, заглядывая дочери в лицо. – Я не понимаю… – голос ее зазвучал растерянно, и тут же в нем прорезалась обида. – Что тебе не нравится?