– Кожа самоубийц… – прошептала Ирка. Ну а что она думала? Чтоб была кожа самоубийц для особо важных договоров, нужны самоубийцы. Не из Германии же ее везли. На месте обеспечили. Что должно случиться у человека, чтоб в обмен на деньги из замечательного «душевного» банка он согласился покончить с собой? Ясно одно – на такое ради себя не решишься. Только ради других.

Ирка больно, до крови прикусила губу.

– Хорошо устроился, чертов немец! – продолжал разоряться на экране болотный. – Мало того, что на меня из их чертовой Европы наезжают – дескать, рынок свободен и открыт для всех, все имеют право участвовать! Так я разве возражаю против свободы? Тео ваш имеет полное свободное право приехать сюда со своим банком, а я имею полное свободное право его прикончить, а банк – сжечь! Так нет же! Ни черта подобного! В смысле, ни единого черта из его немецкой компании я кокнуть не могу! Он пачку этих… рекомендательных писем привез, а там когтем по бересте – только попробуй, мы тебе рога-то пообломаем! В смысле, эти… санкции применим. Экономические и другие… непосредственные. – Черт невольно дотронулся до рога и поморщился. – Ладно, что ж я, не понимаю? Раз санкциями грозятся, значит, следом за немецкими чертями сюда и французские, и американские нацелились! Давно б проклятым немцам хвосты накрутил, так он и тут подстраховался, немчура, дуру эту, мамашу хортицкой ведьмы, окрутил! То есть я хотел сказать, вашу достопочтенную матушку, Ирина Симурановна… – льстиво улыбнулся черт. – Умницу и красавицу! Оно конечно, блат всякий для родичей, сваты, кумовья, отчимы, опять же… им потворствовать надо, мы, черти, такое очень даже понимаем! Только вы-то – вроде как не черт, Ирина Симурановна! – явно в полном отчаянии вскричал болотный. – Вы же этот, борец… то есть я хотел сказать, борчиха… Воительница! Пламенная… еще какая пламенная, от предшественника моего только горстка золы и осталась! Так что ж вы… – Черт пожевал губами и горько закончил: – Пламенная, творите-то, а? Короче, ведьма! – Болотник решительно взмахнул ладонью, будто шашкой рубил. – Чтоб тебе немцы ни предлагали, даю вдвое! А ты гони их к черту – то есть, конкретно, ко мне, а я уж тут разберусь. Если согласная, можем встретиться, обговорить. По-хорошему обговорить! – Голос болотного наполнился угрозой. – Лучше – по-хорошему! – И набычившись, рога вперед, черт с экрана уставился багровыми пылающими глазищами прямо на Ирку.

Глаза полыхнули лютым блеском, пасть открылась… и словно вывернулась наизнанку. Во весь экран распахнулось жадное огненное жерло, обрамленное сплошным частоколом зубов.

Ирка отпрянула, едва не снеся бачок унитаза – в наушниках лязгнули сомкнувшиеся челюсти. И захрустело, захрустело… заставка Иркиного компьютера, точно линялая тряпка, свисала из жуткой пасти. Очертания черта на экране поплыли, и он превратился в кошмарного то ли ящера, то ли червяка-многоножку и начал жевать обои на рабочем столе Иркиного ноута. Хруст его челюстей разламывал голову. Девочка сдернула наушники. Ящер на экране глотнул и взревел так, что наушники в руках у Ирки задергались, как живые. И снова вгрызся, казалось, в самую сердцевину экрана. Беспорядочно метались квадратики пикселей…

– Ах ты ж черт! – застонала Ирка, то ли ругаясь, то ли просто называя имя врага. Надавила на кнопку отключения… разряд боли прошил руку до самого локтя. Кнопка задушенно, по мышиному пискнула, бессильно проваливаясь под пальцем. Из-под корпуса повалил темный дым.

Крепко сжатый кулак вырос на весь монитор… Ирка невольно шарахнулась назад, уверенная, что кулак сейчас врежется ей в физиономию. Но кулак промелькнул по экрану… и…

– Бамс! – звучно впечатался в клыкастую бронированную морду ящера!

Ирке показалось, что она попала в компьютерную игру. На экране возникла выжженная, спекшаяся земля, словно здесь только что рванули термоядерную бомбу. Через оплавленные холмы медленно перетекала туша чудовища. Словно густое желе, залитое в пупырчатую буро-зеленую шкуру, ящеро-червяк вползал на вершину холма и медленно сочился вниз, перебирая складками неимоверно раздутых боков и отвислого брюха. Из туловища на короткой шее торчала башка рептилии с неимоверными крючьями зубов в пасти, и во все стороны, натыканные в беспорядке, как иголки в подушечку, щетинились лапы с когтями, похожими на косы. Ящер пер, и холмы сминались под его тяжестью, осыпаясь пикселями.

– А-а-а! – Фигурка, на фоне гигантской твари кажущаяся еще более крохотной, вдруг выметнулась из-за края экрана. Блондинка, затянутая в облегающий, отделанный драгоценностями латексный комбинезон, как у героинь анимэ, нечеловечески высокими и длинными скачками неслась навстречу чудовищу.

– А-а-а! – В руках блондинки материализовался гигантский, в два ее роста, клинок, отливающий зловещим алым светом. Вскинув клинок над головой, блондинка кувыркнулась в воздухе – только волосы взвихрились! – и приземлилась прямо на тушу ящера. Ее меч с глухим чавканьем вонзился в шкуру чудовища – прямо у основания шеи.

Тварь взревела… Шкура пошла волнами – меч вырвало из рук блондинки, под ногами у нее моментально образовалась ямина, блондинка упала, заскользила вниз… ближайшая лапа ящеро-червя выгнулась под неимоверным углом, и коготь-коса полоснул блондинке поперек горла…

Ирке показалось, что та просто завязалась узлом – коготь-коса чиркнул по макушке, светлая прядь спланировала вниз. Новый меч выметнулся из руки, срезая лапу под корень – чудище завопило опять. Задергалось – воткнутый в шею клинок глубже вошел в туловище. Совсем не изящно и не героически – на попе – блондинка съехала с бока твари. Чик-чик-чик! – меч мелькал в ее руках, прорубая широкую просеку среди торчащих во все стороны когтистых лап. Ящер орал и дергался, клинок в его шее уходил все глубже, уже погрузившись по рукоять.

– П-ш-шшш! – Взметнулись зола и пепел; блондинка кубарем скатилась на землю.

Вскочила – в руках у нее теперь красовалось что-то вроде ручной пушки.

– Бабах! Фи-и-и-у! – Окутанный пламенем снаряд вылетел из жерла «пушки», вонзившись чудищу под челюсть. Ящер взревел еще страшнее и взметнулся над головой блондинки, как цунами из пупырчатого желе.

– Бабах! Бабах! Фи-и-и-у! – Блондинка стояла бестрепетно; снаряды один за другим находили цель, прожигая в туше черные дыры. Ящеро-червяк орал и дергался, но накатывал неудержимо… Вот он в десяти шагах от блондинки… Ба-бах! Вот в пяти… Ба-бах! Вот совсем рядом, длинный язык плотоядно пробежал по клыкам, пасть распахнулась…

Воткнутый в шею твари клинок ушел в тушу по рукоять! А блондинка прыгнула вертикально вверх, как стартующая ракета! Ба-бах! Очередной снаряд вонзился прямо в челюсть ящера! Ар-р! С невнятным воплем тот запрокинул голову. Бах! Новый выстрел в горло. Бах! Сверху в распахнутую пасть… Блондинка парила над головой чудовища… Но ящер больше не обращал на нее внимания. Теперь он ревел беспрерывно, а внутри него, вспучивая пупырчатое желе, металось что-то хищное, острое, злое, беспощадно вспарывающее внутренности…

Пылающее лезвие клинка, как носик птенца из скорлупы, проклюнулось из брюха твари и… грянул взрыв!

Чудище, плоское, как сдутый надувной матрас, широким покрывалом накрыло холмы. Сверху изящно спланировала блондинка и замерла в картинной позе, «ствол» в небеса, а ножка в отделанном драгоценностями сапожке попирает череп твари.