Он считали: все, что нужно знать о вселенной, было открыто давным-давно. А потому среди них было бы невозможно, чтобы человек, живущий в тот момент, говорил: я обнаружил вот это, я открыл то. Величайшим высокомерием считалось заявлять, что все, кто существовал до человека, были пустяшными или легкомысленными и никто до сих пор этого не замечал. И потому, если бы вы спросили у одного из знаменитых отцов, почему батат сажают в холмик, а не как семя, он бы ответил: так меня научил отец. Если бы человек сказал, что не может пожать руку старшего левой рукой, и вы спросили бы у него, почему так, он бы ответил: потому что так диктует оменала[63]. Цивилизация отцов основывалась на сохранении того, что уже есть, а не на открытии нового.

Старейшины Аландиичие, старые отцы Алаигбо, черных народов дождевого леса, хранители мудрости Черного Человека, услышьте меня: эти колдовские творения Белого Человека и есть те причины, из-за которых вы сетуете на своих детей, из-за которых плачете и рыдаете о них, как птица после нападения ястреба. Это Белый Человек растоптал ваши традиции. Это он соблазнил души предков и переспал с ними. Это ему боги вашей земли принесли свои головы, а он обрил их до самой кожи их скальпов. Он исхлестал плетью высоких жрецов и повесил ваших правителей. Он приручил животных ваших тотемов и заточил души ваших племен. Он плюнул в лицо ваших мудростей, и ваши доблестные мифологии смолкли перед ним.

Иджанго-иджанго, почему я таким влажным языком говорю о предках? А все потому, что тот предмет, который поднял в небеса моего хозяина и других, был неописуемо прекрасен. На протяжении всего полета даже мой хозяин – любитель птиц – пытался понять, как он летит. Ему казалось, что самолет двигается вперед благодаря крыльям. Он воспарил над облаками и бесконечными водными просторами, которые в конце сезона дождей обрели цвет небес. Это была Осимири, великое водное тело, раскинувшееся на весь мир. Это была вода, содержащая соль, озимири-нну. Твои священные слезы, Чукву.

Я из любопытства вышел из тела моего хозяина и выплыл из самолета. И тут же оказался в пустыне звуков и тел духов. До самого горизонта видел я бесплотные существа – оньеувов, духов-хранителей и других, – спешащих куда-то, опускающихся или поднимающихся с огромной скоростью. Вдали серая масса существ наползала на светящийся шар, который был солнцем. Я старался не смотреть на них, а разглядывать самолет, крылья которого не двигались в отличие от птичьих. Я парил над ним, летел с необычной, неземной скоростью несущегося самолета. Я никогда не видел ничего подобного и был ужасно напуган. Я немедленно вернулся в тело моего хозяина. Он все еще продолжал восторженно изучать самолет, потому что тут были люди, телевизоры, туалеты, еда, кресла и все, что можно увидеть в домах людей на земле. Но по большей части думал он о Ндали.

Вскоре он уснул, а когда проснулся, в самолете происходило много чего. Люди хлопали в ладоши и издавали восторженные крики, хотя в звуковые решетки вернулся голос. Самолет недавно ударился обо что-то и теперь несся вперед, но мой хозяин почувствовал, что уже не по воздуху, потому что он ощущал вибрации от касания с землей. В самолете теперь было светло как от дневного света, так и от созданного человеком внутри. Мой хозяин сдвинул шторку на окне и понял причину веселья. Радость переполнила и его. Он подумал, как бы гордились им его отец и мать, если бы были живы. Он подумал о Нкиру в Лагосе. Он спрашивал себя, чем она занимается теперь. Он с легкой грустью думал о том, что, может быть, у нее теперь есть ребенок от этого человека гораздо старше ее. Когда человеческие дети думают о вещах неприятных, их способ мышления отличается от того, к которому они прибегают, раздумывая над вещами приятными. Вот почему его разум лишний раз подчеркивал возраст ее мужа. Он позвонит ей из Стамбула: может, тогда она отнесется к нему иначе. Может, это возродит ее веру в него как в брата и единственного оставшегося в живых члена семьи. Но как ему сделать это? У него нет ни ее номера, ни номера телефона ее мужа. Только она сама и звонила ему из таксофонов по особым случаям: Рождество, Новый год, иногда Пасха, а один раз в годовщину смерти отца. Она плакала по телефону в тот день, так плакала, что потрясла его и дала ему надежду на возобновление отношений. Но это не имело значения. Когда она на обычный манер закончила разговор: «Я только хотела узнать, как ты поживаешь», – он понял, что пропасть опять поглотит ее.

Из полузабытья его вырвал неожиданный взрыв аплодисментов и голосов. На лицах пассажиров появились улыбки, люди начали снимать сумки сверху, надевать рюкзаки. Причины радости у каждого были свои, но по хлопкам и крикам сзади – «Хвала Господу» и «Аллилуйя» – он понял, что главным образом люди радуются безопасной посадке. Он подумал, что это, вероятно, объясняется целым рядом недавних происшествий с нигерийскими самолетами. Не так давно потерпел катастрофу самолет с важными персонами, включая султана Сокото и сына бывшего президента, погибли почти все, кто был на борту. И менее года назад потерпел катастрофу еще один самолет, на нем погибла знаменитая женщина-пастор Бимбо Одукойя. Но он подумал, что, наверно, еще больше эти люди радуются тому, что перенеслись из страны, где они страдали, в эту новую страну. Самолет улетел из страны нужды, где люди проходят мимо, где худшие твои враги – члены твоей семьи, из страны похитителей детей, ритуальных убийств, полицейских, которые стращают тех, кого встречают на дороге, и стреляют в тех, кто не дает им взяток, из страны вождей, которые с презрением относятся к тем, над кем властвуют, обкрадывают их, лишая земных благ, обрекая на частые беспорядки и кризисы, на долгосрочные забастовки, на нехватку бензина, безработицу, на засоренные очистные канавы, на разбитые дороги, мосты, которые обрушаются ни с того ни с сего, на замусоренные улицы, на жизнь в убожестве и вечно отключаемое электричество.

Олисабинигве, великие отцы говорят, что, когда человек попадает на незнакомую землю, он возвращается в состояние ребенка. Он должен полагаться на чужих людей – без них его вопросы останутся без ответа, он не будет знать, куда ему идти. И вот поэтому мой хозяин, сойдя с самолета, не знал, что ему делать. Место, где он оказался, называлось аэропорт, это было обширное