— Я хочу их исследовать, — наконец ответил он, — поэкспериментировать.

— Нет.

— Если я расшифрую коды их модификаций, это поможет вашему делу, господин Биби, — ничуть не смутился он. — Хотите солдат, таких, как тот белобрысый ГМО? Его пси-фактор прекрасен сам по себе, но модификация неоткорректирована. Я могу расшифровать и отредактировать, а может, даже сделать его подконтрольным вам после стабилизации.

— Мы не работаем с ГМО, — отрезал Биби. В этот же миг спокойствие разорвал звук видеозаписи. Тройку атаковали из того странного оружия, что люди Биби постоянно носили в руках. Результат ошеломил.

Ирраиль шумно выдохнул, а после положил ладони на колеса своего инвалидного кресла и сдвинул его с места. Коляска послушно покатилась назад.

— Мы друг друга услышали, господин Биби. Вы знаете, где меня найти.

Он покинул кабинет в гордом одиночестве. От белоснежных коридоров рябило в глазах. И это вносило свою лепту в общее нехорошее настроение старого мастера. Колеса послушно крутились под давлением его рук. Привычность окружающей действительности шла в абсолютное противоречие с тем, что творилось в его старой голове.

Пришлый господин был иррационален в своих утверждениях и взглядах. Теперь Ирраиль видел это так же отчетливо, как и белый цвет, в который были выкрашены стены убежища. Символизм там, где ему не место, всегда будет граничить с ложью и подменой понятий.

Если Биби этого еще не осознал, то грош ему цена.

Одноглазый Голиаф послушно ждал его рядом с подъёмником. Тут же стояла пара людей со своим странным оружием. Действия последнего Ирраиль успел увидеть на записи. Легкость, с которой эти люди пользовались этими орудиями, поражала. Это даже боем нельзя было назвать.

Впервые Ирраиль подумал о том, что запрет на дистанционное оружие в Сакской империи есть нечто большее, чем прихоть. Хочешь убить — сделай лично, лицом к лицу, а не прячась, словно крыса, в надежде удачно метнуть дротик.

Хотя… их огнестрельное оружие мало походило на дротики. Это было нечто худшее. Более циничное, неожиданно простое и от этого еще более отвратное.

Биби неожиданно стал для Ирраиля олицетворением темной стороны империи. Рукой смерти, что стремится отнять у граждан их подобие жизни.

Коляска наконец въехала на подъёмник, и Голиаф привычно нажал на нужную кнопку. Их общий путь вел вниз, к трущобам подземного города. Жилые этажи медленно уплывали вверх. По многочисленным мостикам носились дети. Рабочие были заняты своей жизнью.

— Голиаф… представь, что у тебя есть палка… когда ты ею взмахиваешь, где-то кто-то страдает от увечий… или умирает от них. Будешь ли ты ею махать?

— Странные речи, хозяин, — прошептал Голиаф. — Зачем мне палка, которую нельзя использовать? Слишком высокая мысль… Возможно, господин Биби смог бы ответить вам… или любой другой житель поднебесных городов…

— И правда, слишком высокая, — выдохнул Ирраиль. Голиаф поймет кулак и нож. В крайнем случае удавку… Но вот оружие пришлых — поймет ли? Проникнется ли им?

Лучше бы Ирраиль не видел той видеозаписи. Теперь его разум был смущен, а сердце сбивалось с ритма. Иррациональность бытия сковывала его старый мозг и вводила в абсолютное безумие восприятие действительности. Это была новая граница, отделяющая его неидеальную вселенную от новых возможностей восприятия.

Пришлые были там, за рубежом его мира. Они диктовали свои желания и не хотели понимать, что сами для себя являются целью. Они не работают с ГМО, но используют палки, которые хуже модифицированных… И стоят у подъёмника со своими палками, словно вершители судеб.

Собственная нора встретила его, как обычно, незапертыми дверьми. Ирраиль сполз со своего инвалидного кресла и даже не обратил внимания на то, как Голиаф подхватил его одной рукой и закинул на второй этаж.

Путь старика лежал в лабораторию, спрятанную за плотной крышкой люка. Боль от того, что любимое дело было под запретом, колола сердце каждый раз, когда он плотно закрывал все двери, сворачивал тонкий матрас со своей лежанки и поднимал тяжелую крышку люка.

Голиаф в такие моменты стоял на страже, не пропуская никого внутрь. Сам же мастер спускался вниз, окидывал взором помещение, ища какие-либо изменения. И каждый раз, не находя их, мысленно благодарил своего префекта за предоставленную возможность творить.

Вот и сейчас, отрешенно осмотревшись, генетических дел мастер Ирраиль тихо радовался, что никто не рылся здесь, пока его не было. Он с любовью взглянул на висящие на стенах заготовки к имплантатам, чипы, микросхемы, связки проводов и уже готовые к использованию протезы. И все это добро громоздилось над пятью ровными рядами стазисных капсул, отдаленно напоминающих кровати, в которых беспробудно спали его живые, но все еще не законченные работы.

— Страшные палки … — шептал старик себе под нос, глядя сквозь стекло на лица спящих девушек и парней, девочек и мальчиков. — Иррационально… не по-человечески…

Всего было двадцать девять работ, по шесть в каждом ряду. Не хватало лишь одной. Вито, которую он отдал Биби. Сердце старика снова сжалось. Его красавица была совершенной. И не прожила даже месяца. Печаль бытия. Можно было до посинения винить империю, прикончившую его драгоценную Вито. Правда состояла в том, что его девочка связалась с Биби и его палками… Наличие последних нивелировало все благородство целей пришлого господина.

Убить его несложно, но это поставит под удар весь город. Мастер не был готов к такому повороту.

Заразу стоило уничтожить чужими руками… Лучше, если сама империя прочистит от нее свои норы.

Ноги сами вынесли его к нужной капсуле. Ирраиль знал кого будить. Под тяжелой стеклянной крышкой лежал юноша. Он был бледен и неестественно тонок. Мускулы и сосуды, туго обтянутые тонкой кожей, говорили о слишком высоком обмене веществ. Черные длинные волосы делали аккуратное лицо женственным, а внешность андрогинной. Если искать именно зверя, непригодного к сосуществованию с людьми, то… лучшего варианта не найти.

— Жаль, — вздохнул мастер. Он мечтал доработать этого ГМО и увидеть его осмысленный, полный жизни взгляд. Однако… умереть ради человечества, не узнав, в какого уродца превратился, тоже неплохо. Наверное, этому парню повезет так и не осознать той силы, которую влили в его организм. Тонкие морщинистые пальцы Ирраиля забегали по кнопкам панели. На мелкий экран был выведена структура человеческой памяти. Мастер методично загружал ее четко выверенными и смоделированными блоками: рождение и взросление, семья, друзья и личные цели, преграды, обиды и трагедии… Мысли, соображения… Четко продуманные диалоги из липового прошлого станут основой для личности и жизненного пути.

— Ты был хорошим мальчиком, — прошептал Ирраиль, насаживая на структуры все новые и новые нюансы, — любящим сыном… Ты не смог смириться с жестокостью мира… И стал квинтэссенцией зла… Как же ты прекрасен в своей злобе, Вито.

Последним штрихом была загрузка установок на будущее. Ирраиль не любил данный этап и зачастую не использовал. Но задуманное требовало внимания и к этой детали.