основанное на неприязни разных видов животных друг к другу. Зная, что лошадь обычно «остерегается вида и запаха верблюда», персы разгрузили своих вьючных верблюдов и вывели в авангард войска, уведя своих привычных к верблюдам лошадей назад. Еще до начала битвы гордая конница Креза «пришла в негодность». Увидев и учуяв верблюдов, лошади повернулись и галопом ускакали прочь, фыркая от отвращения и страха. В суматохе они подавили многих лидийских пехотинцев. После этой битвы в большинстве античных армий было заведено держать несколько верблюдов, чтобы приучить лошадей к их резкому запаху.

Через два поколения персидский царь Дарий был раздражен и уязвлен ускользающими партизанскими отрядами конных скифских лучников, которые совершали набеги и потом сразу уносились прочь, отказываясь от генерального сражения с персами. Дарий понимал, что скифская конница превосходит его, но был уверен, что сможет одолеть кочевников и пехотой, если только сможет вынудить их к битве лицом к лицу.

Геродот сообщает, что у персов в схватках со скифами было лишь одно преимущество: в Скифии совершенно не знали ослов, и во время битв резкое ржание этих вьючных животных персов «настолько выводило скифских лошадей их себя… что они то и дело резко останавливались, прядая ушами в оцепенении». Дарий был изнурен войной, а у его войска кончались припасы, так что царь вынужден был применить ослов, тем самым обеспечив себе спокойное, но бесславное отступление из Скифии. Ускользая ночью, он оставил за собой ослов, чьи крики заставили кочевников думать, что персы все еще стоят лагерем[327].

Как уже говорилось, психологический эффект от использования слонов являлся важной составляющей их успеха в битвах. Вид слонов, издаваемые ими звуки и запахи погружали необученных лошадей в смятение, и в античной военной истории известно множество катастрофических поражений в битвах, когда лошади (и люди) бежали при первой встрече с боевыми слонами. Самый известный пример имел место в 55 г. до н. э. в Британии, когда лошади в бриттских боевых колесницах бежали при виде огромного боевого слона Юлия Цезаря, покрытого железной кольчугой и позвякивающего колокольчиками, да еще и несущего на спине башенку с лучниками[328].

В эллинистический период, когда боевые слоны сделались основной боевой силой Птолемеев и Селевкидов, полководцы, сталкивавшиеся с ними, пытались заполучить по меньшей мере хоть каких-то слонов, чтобы приучить к ним своих лошадей. Например, во II в. до н. э. Персей, сын македонского царя Филиппа V, понимал, как нужно готовиться к вторжению римлян, которые привели с собой африканских и индийских боевых слонов. Персей велел своим мастерам построить и раскрасить деревянные модели, напоминающие слонов, чтобы их форма и размер не так устрашали лошадей. Затем он посадил внутрь этих моделей музыкантов; когда их на колесиках подкатили к лошадям, музыканты «резко, грубо затрубили» в свои трубы. Таким образом македонские лошади «приучились не замечать внешнего вида и рева слонов»[329].

Со временем слоны перестали быть новинкой и возникли изобретательные способы нейтрализовать их в бою. Считается, что Александр Македонский первым придумал надежный метод борьбы со слонами – использовать их природную неприязнь к свиньям. В древности слонами восхищались как разумными, обладающими вкусом, ценителями всего прекрасного; считалось, что им нравятся тонкие ароматы, красивые женщины, цветы, музыка и так далее. Точно так же считалось, что эти морщинистые серые гигантские животные, способные сами издавать резкие трубные звуки, ненавидят все уродливое и особенно плохо относятся к немузыкальным шумам. Их высокоразвитый эстетический вкус можно было обратить в ходе битвы против них самих.

По легенде, Александр Македонский получил это важное знание от царя Пора, который, уступив эллину в бою в 326 г. до н. э., стал его союзником. Александр имел возможность опробовать воздействие свиней на слонов в Индии, когда его разведчики донесли, что из леса к лагерю приближается около 1000 слонов. По совету Пора Александр приказал своим фракийским конникам взять несколько свиней и труб и выдвинуться навстречу стаду. Пор заверил Александра, что если свиней заставить визжать, то они помогут одолеть слонов. И действительно, как только огромные животные заслышали резкий визг свиней и фракийские трубы, они сразу же скрылись в лесу[330].

Специалисты по поведению слонов указывают, что у слонов очень чувствительный слух и плохое зрение. Это сочетание заставляет их опасаться неожиданных громких и нестройных звуков, а более мелкие животные, бегающие возле ног, тоже могут их смутить. Это объясняет предполагаемый страх слонов перед мышами и неприязнь к внезапно несущимся на них стадам визжащих свиней (рис. 27).

В 280–275 гг. до н. э., как уже говорилось, римляне впервые встретились с боевыми слонами, которых привел в Италию Пирр. В 279–275 гг. до н. э., пока Пирр со своими 12 слонами, оставшимися от изначальных 20, выполнял утомительный марш-бросок по Италии, римляне заметили, что толстокожих гигантов нервирует вид рогатых баранов, а визга свиней они вообще не выносят. Элиан пишет, что для отвлечения слонов Пирра использовались те и другие домашние животные, что, возможно, способствовало значительным потерям эпирского царя в живой силе в ходе итальянской кампании[331].

Примечательно, что Кассий Дион, описывая ужас, вызываемый слонами Пирра, указал интересную деталь: седоки в паланкинах производили страшный шум и звон. Вероятно, они били в барабаны и бряцали оружием. Сочетание страшного вида и шума вызывало панику у римлян и их лошадей, так что они бежали при одном появлении слонов.

Впрочем, в начале битвы при Заме (202 г. до н. э.) во время Пунических войн некоторые слоны Ганнибала испугались резких звуков римских боевых труб[332].

В древности использование особых сенсорных эффектов – звука, запаха, внешнего вида – для устрашения боевых животных или самих врагов считалось неконвенциональным, но честным методом ведения войны. Например, римский историк Тацит описывал психологическое воздействие боевого клича «баритус!», которым германские племена пытались деморализовать врага. Скандирующие воины издавали «резкий, прерывистый гул», который доходил до раскатистого крещендо, когда они подносили щиты ко рту, чтобы усилить грохочущий звук. Подобного же леденящего эффекта добивались и кельты при помощи своей боевой трубы карникс, бывшей в ходу примерно с 200 г. до н. э. до 200 г. н. э. Бронзовая труба в виде вытянутой буквы S имела широкий раструб в виде открытой пасти кабана, дракона или другого животного. Звук был пугающим и резким, «соответствующим суматохе битвы», как писал Диодор Сицилийский[333].

Рис. 27. Визг свиней служил эффективным оружием против боевых слонов. Терракотовая фигурка свиньи, III в. до н. э., Музей Дж. Пола Гетти

«Свистящие» стрелы (по-китайски – шаочжян, «кричащие стрелы») использовались конными степными лучниками, которые прикрепляли к стреле маленькую костяную, роговую