Так потянулись мои дни на Тенерифе. К концу третьего якупила в гостиничном магазинчике пакет испанского сухого вина, села со стаканомна балконе любоваться закатом и у меня сами собой родились «поэтические»строчки: «Я пью вино от счастья балдея, без Миклашевича и без Матвея!» И тутвпервые зазвонил мобильник:

— Мама, ты куда пропала? Я никак не мог тебедозвониться.

— Гошка, что-то случилось?

— Нет, все в порядке, просто ты пропала, мы уже сталиволноваться.

— Гошка, ты никогда не угадаешь, где я. Мне предложилигорящую путевку, и я поняла, что должна уехать из Москвы.

— А к нам ты не могла приехать?

— Я хотела к морю.

— Так где ты?

— Я там, куда привезу тебя в феврале!

— Мам!

— На Тенерифе, Гошенька! Тут просто рай!

— Я совсем не хочу на Тенерифе, Клаус рассказывал, чтотам тоска, так что живи спокойно, мам, и пусть тебя совесть не мучает. Я рад,что ты отдыхаешь! Ты уже загорела?

— Немножко. Я тут только сплю, купаюсь и ем.

— Молодец, маманя! Ладно, я тебя целую и буду звонить.

Какой же у меня золотой сын…

Ночью я вдруг проснулась от сосущего чувства голода, хотя заужином съела черт знает сколько. В номере у меня был виноград и я накинулась нанего. Что это такое? Со мной бывало что-то подобное только во времябеременности. Черт, а вдруг я беременна? Я похолодела. Беременна неизвестно откого. Да, Олеся, ты дала жару! И что же мне с этим делать? Рожать или не стоит?Нет, конечно, стоит! Я припомнила, когда у меня в последний раз были месячные.Вышло, что достаточно давно, но с другой стороны было столько всяких стрессов,что задержка вполне объяснима. Сна как не бывало. И я решила, что утром куплютесты, чтобы зря не терзаться этими мыслями. Кстати, и перемена климата тожемогла подействовать… Через час я пришла к убеждению, что это все чепуха, нетникакого ребенка. Откуда ему взяться? У меня стоит спираль и никогда она меняне подводила. Да-да, стрессы и перемена климата, а жру я столько потому, чтостресс отпускает, да еще я здесь много плаваю и хожу пешком, даже приезжая вдругой городок ставлю машину и часами хожу пешком. Все вполне объяснимо.

Однако утром я помчалась в аптеку. И тест подтвердил моиопасения. Я беременна! Ну что ж, это последний шанс в жизни родить еще ребенкаи этот шанс нельзя упустить. Я возликовала. Я теперь могу себе позволитьродить. Через полгода, вступив в права наследства, я продам мамину квартиру испокойно куплю другую, такую же. Но я же хотела оставить ее Гошке… Но сейчасГошке эта квартира ни к чему, а я куплю другую, чтобы ничего не напоминало,буду жить там с ребенком и няней, а потом… А потом будет видно. У Гошки естьдом, прекрасный дом в Мюнхене, а если он потом захочет жить в Москве, пустьживет в моей однокомнатной, а если женится, я что-нибудь придумаю. А кого яхочу, мальчика или девочку? Девочку, только девочку! Интересно все-таки, ктоотец? Мне ни один из них не нужен, я никому из них ничего не скажу, я рожуребеночка себе, моя девочка вырастет и тогда я пойму, чья она дочка. А кого яхотела бы в отцы своей дочке? Характер лучше у Аполлоныча, зато Миклашевичкрасивее, а для девочки это очень важно, Амалия Адамовна в молодости вообщебыла настоящей красавицей… Я вдруг поймала себя на том, что стала ездитьосторожнее. Вино отдала горничной и в магазинах заглядывала в детский отдел.Конечно, покупать ничего нельзя, но поглядеть на современные детские вещичкихотелось нестерпимо. Вот такое, например, розовое платьице для годовалойдевчушки было бы просто восхитительно… А как я ее назову? Наверное, Любой,Любовью… Хотя это глупо, учитывая, что я не знаю, кто отец… Тогда Лизкой.Елизавета Миклашевская, роскошно звучит! Да, а какое у нее будет отчество? Впринципе я могу придумать любое… Через пять лет Гошка станет уже студентом, а уменя подрастет Лиза. Конечно, я буду староватая мама, но ничего! Зато когда онавырастет, я буду ей настоящей подружкой. Смущало лишь одно — я великолепно себячувствовала, в отличие от первой беременности, когда меня терзал токсикоз, и ябыла похожа на всех чертей. Зато сейчас, сколько я к себе ни прислушивалась, нитошноты, ни головокружения, ничего. И из зеркала на меня смотрела свежаязагорелая женщина, пусть не первой молодости, но зато с горящими счастливымиглазами. На шестой день мне захотелось работать. Я решила, что моя Марина тожедолжна забеременеть и немножко посомневаться, кто же отец ребенка, ведь сбисексуалом она все-таки тоже спала… Ее потерзают сомнения, а потом окажется,что бисексуал просто не может иметь детей и все разрешится просто и счастливо!Читатели будут довольны. И я тоже, терпеть не могу плохие концы… И работапошла, более того, за оставшуюся неделю я закончила роман! Какое счастье! Поприезде в Москву сразу возьмусь за новый. Надо до родов написать еще две книги,потом у меня возникнет естественная пауза и к тому же на все это нужны деньги.На мою Лизу… Интересно, как отреагирует Гошка? Обрадуется или начнет ревновать?Да нет, он не ревнивый, к тому же рядом с ним мудрый воспитатель ВладимирАлександрович. И вообще, Гошка же сам выбрал деда, моя совесть может бытьчиста… Но надо заблаговременно найти няню. И успеть ее проверить, я столькострашных историй про жестоких нянек видела по телевизору.

Я немного опасалась обратной дороги, но все обошлосьпрекрасно. Я никому не стала пока звонить, а на второй день отправилась кгинекологу.

— Поздравляю, вы и вправду беременны! — улыбнуласьпожилая докторша.

— Скажите, а какой срок?

— Девять недель.

Девять недель? Никакой ясности, кто отец.

— Надеюсь, будете рожать?

— Господи, конечно. Я в прошлый раз чувствовала себяужасно, а сейчас просто летаю!

— Скорее всего, девочка будет.

— Я и хочу девочку, я даже уверена, что девочка…

Выйдя от врача, я позвонила в издательство с радостнымизвестием, что дня через три сдам книгу.

Дома я распечатала роман и взялась вычитывать. Он мнепонравился. В процессе работы я частенько пугаюсь, что пишу какую-то хрень, чтополучается скучно, меня берет страх, но когда читаю уже чистую рукопись, правлюсовсем мало.

— А название какое? — поинтересовалась Лена, мойредактор.

— «Два зайца, три сосны».

— Здорово! — обрадовалась Лена. — Вас тутразыскивали из пиар-отдела, насчет книжной ярмарки… Я передам, что вы в Москве.

И лишь сдав книгу, я позвонила Лерке.

— Олеська, приехала! Ну как ты?

— Лер, что это у тебя голос грустный?

— Гришка уехал, мне грустно.

— Куда?

— Они с Розой вчера улетели в Индию. Олеська, приезжайко мне!