Два зайца, три сосны - Екатерина Вильмонт

Кумир поверженный — все Бог.

М. Лермонтов

— Дед, скажи, что такое «задрыга»? ВладимирАлександрович отложил газету и внимательно взглянул на внука.

— Как ты сказал? Задрыга?

— Ну да! Или ты не знаешь?

— Видишь ли, знать-то я знаю, а вот как объяснить тебе,ума не приложу.

— Да уж как есть, я не маленький!

— Ладно! Ты Розу с первого этажа помнишь?

— Она — задрыга?

— На мой взгляд, именно так! А впрочем… — ВладимирАлександрович пожал плечами.

— А что такое Мухлынь?

— Мухлынь? Понятия не имею! Первый раз слышу, но… А тыгде это все взял?

— У мамы. У нее рукопись готовая на столе лежала, ипервая глава называется «Две задрыги из Мухлыни».

— Прелестно! Что-то подобное я подозревал. Ну, в такомслучае «Мухлынь» это, скорее всего, весьма захолустный населенный пункт, а двезадрыги, по-видимому, две провинциальные золушки, которым предстоит в концемаминого романа победить столицу и найти своих принцев. На белых мерседесах.

— Дед, как ты думаешь, Мухлынь существует?

— Спроси у мамы. А что, тебе захотелось поехать в этусамую Мухлынь? Должен сказать, что если твоя мать это придумала, то придумканеплоха! Что может быть в этой Мухлыни хорошего? От нее веет такой соннойодурью пополам с мухами… И во всех торговых точках этой Мухлыни с потолкасвисают липкие ленты, сплошь покрытые дохлыми мухами. Весьма художественноеназвание, говорящее, так сказать… Интересно, это город или деревня?

— Дед, а почему ты маминых книжек не читаешь?

— Да зачем мне? Я и так знаю, что там все хорошозакончится.

— Это разве плохо?

« — Марина Борисовна, повторяю, спрячьте ваш темперамент, онтут ни к чему, это совсем другая роль! Зритель не должен догадываться, что вына самом деле не мямля, а горячая штучка, понимаете? — снова напустился наменя главный.

— Валентин Георгиевич, мне кажется…

— Мне абсолютно наплевать, что вам кажется! Извольтевыполнять мои указания и соблюдать рисунок роли! Сергей Юрьевич, а вас прошупочетче произносить текст, повторяем еще раз! Пошли!

Я постаралась спрятать в карман темперамент, хотя, по-моему,это бред, лобовое неинтересное решение. Она мямля, а в конце вдруг неожиданновзрывается. На мой взгляд, куда интереснее, если зритель что-то заподозрит,тогда и за моей героиней наблюдать будет интереснее, а так вообще непонятно,зачем она тут болтается, только раздражает… Но главный ничего не желаетслушать, да и кто я такая для него? Актрисулька, которая не смеет вякать, когдамэтр дает указания. Вот с Юркой он уже не позволяет себе хамства, сознает, чтотот в любой момент может сделать ему ручкой. Юрку сейчас в любой театр возьмутс восторгом. А он ведь тоже долго прозябал…

— Марина Борисовна, прошу вас, встаньте у окна спиной кзрителю, здесь должна играть только ваша спина.

Я подчинилась, но очевидно моя спина так явно выражала емумою ненависть, что в какой-то момент он вдруг подскочил ко мне и больно ударилпо спине.

— Черт бы вас побрал, спрячьте темперамент! Или вынастолько бездарны, что не…

Я не выдержала:

— Да, я настолько бездарна, что не… У него в глазахотразилось безмерное удивление: эта особа еще смеет открывать рот?

— Все! Не могу больше, я ухожу! Говорят, вывытаскиваете все из актеров, ерунда, вы вытаскиваете только там, где уже все итак давно ясно, как с Великановым, как с Юрочкой, например! А меня вы губите, ия ухожу! — Я, наконец, дала волю своему темпераменту, который он такненавидел. — Вам нужны вялые послушные куклы, я не из их числа! Думаете,сделали несколько скандальных спектаклей, так уже и Товстоногов?

— Вон отсюда! — холодно проговорил он.

— Я уйду, не сомневайтесь! И пусть вам будет хуже!Потому что даже моя спина в сто раз выразительнее, чем… Вы же прочитали по ней,как я вас ненавижу!

Я бросилась прочь со сцены. И ни одна сволочь не побежала замной. А ну их всех к чертям собачьим!»

Я перечитала написанное. Ничего, получилось, по крайнеймере, на первый взгляд. Правда, не очень понятно, что дальше делать. Сцена дляначала чересчур ясная и однозначная. Сейчас Марина либо должна утопиться, либовстретить принца. Но для принца еще рано… И мои героини не топятся… А может,пусть бросится в реку, а принц ее спасет? Фи… Ладно, пожалуй, надо пройтись,проветрить голову… Зайду в магазин, куплю какой-нибудь еды, а то в холодильникепусто. А может поехать к маме? Гошки нет, он уехал к деду на каникулы… Нет,мама в отсутствие Гошки начнет требовать, чтобы я «устроила свою личную жизнь»!И вдруг зазвонил телефон.

— Олесечка, ты работаешь?

— Лерка, как хорошо, что ты позвонила, я как раз хочусделать перерыв.

— В таком случае, Олесечка, давай сегодня пообедаем в«Пушкине», а?

— Это с какой радости? — удивилась я. Обычно мы сней обедаем в более скромных заведениях.

— Есть повод, вернее, необходимость…

— Необходимость?

— Да, я тебе при встрече объясню, только давай лучшепоедем на твоей машине, моя что-то вчера барахлила… — голос у Лерки былкакой-то смущенно-лживый.

— Лер, ты опять дурью маешься?

— Маюсь, и что? Кисло тебе в «Пушкине» пообедать? Яприглашаю.

— Ладно, щей тамошних хочется! — согласилась я.

— Ну в чем дело? — спросила я, когда Леркаплюхнулась на сиденье моей машины.

— Ой, Олесечка, у Гришки там сегодня свиданье скакой-то Розой! Я должна на нее посмотреть.

— Тебе не надоело?

— Нет! Я должна охранять свое счастье!

— По-твоему это счастье?

— Да! Для меня счастье!

— Ладно, будем охранять. Но откуда ты узнала просвидание?

— Слышала! Утром кто-то позвонил, а он закричал такрадостно: «О, привет, Роза! Наконец-то! Сколько лет, Роза!» И договорился в двачаса пообедать в «Пушкине».

— Но может, это деловой обед?

— Ну прямо! Это что-то из прошлого… Может, там ничего инет, но я хочу своими глазами ее увидеть…

— А мы не рано? Только еще полвторого…

— Гришка придет ровно в два, мы должны уже сидеть… Иместо надо выбрать поудобнее, он всегда сидит у окна…