Рука, сжимающая пушку, вздрагивает, а глаза Сереги наливаются кровью:

– Не надо провоцировать, Клим.

– Чего вы хотите? К чему этот спектакль?

Володя поднимается на ноги и стягивает с крючка на стене полотенце. Намочив его в раковине, он зажимает нос и смотрит на меня с ненавистью, которая только забавляет.

– А ты догадайся, – продолжает Серега.

– Да опусти ты эту хрень. Смешно смотреть. Тебе его новые друзья подогнали? А они знают, какой ты трус, Серый? Знают, что даже жуков боишься прихлопнуть. Мне-то не надо заливать, лады?

Его ладонь трясется все сильнее, вены на шее надуваются, рожа краснеет. Палец ложится на курок. Смотрю ему в глаза, не двигаясь с места. Спокойно. Уверенно. Секундная заминка, и рука Сереги падает вниз.

Я же говорил…

– Дай сюда! – Вова выхватывает травмат и направляет его на меня.

Решимости в нем больше. Гнев, ярость и обида такие сильные, что ощущаются, точно жар от костра.

– Дубль два, – приподнимаю бровь, не сдерживая насмешку. – Ну, давай, Володь. Ты же хочешь этого? Подсказать тебе? Целься в глаз.

– Не-е-ет, козлина. Сначала мы снимем кино. Не ожидал? А?! Тварь!

– Вова, – вздыхаю я. – Ты реально тупой. Я никогда не буду такой швалью, как ты, и никому не позволю унизить меня, даже под страхом смерти. Не буду стоять на коленях и выполнять приказы. Ты готов убить меня? Погнали. Но, если нет… Если я выйду отсюда, выползу, то потом я приду за тобой и, поверь мне, сил всадить тебе нож в глотку хватит… Я же псих. Ты забыл?

Вова хмурит брови, кровь течет из его носа. Он бегает по моему лицу своими поросячьими глазками, а я жду.

Серый выхватывает у Вовы пистолет, звучит громкий хлопок выстрела. Руку со стволом сильно заносит, и пуля вылетает в окно за моей спиной. Закатываю глаза и наблюдаю панический ужас на двух перекошенных мордах.

Я знаю этих двоих с детства. Знаю, как облупленных. Один всегда прячется за спиной у кого-то, чаще всего за моей. Ненавидит марать руки и привык наблюдать за дерьмом, которое сам придумал, издалека. Серый не способен на что-то серьезное в одиночку и также не способен нести за это ответственность. Ну, а второй… Слабый настолько, что может самоутверждаться только за счет девчонок. Вот, где он чувствует себя крутым и классным, в глазах малолетних дур, которые еще слишком тупые, чтобы понять, кто именно перед ними.

Шоу долбоящеров! Только сегодня и только сейчас!

Трижды хлопаю в ладоши, благодаря их за представление.

– Да-да… Клим, – Серега качает головой и подходит к столу. – Мы знаем, на что ты способен. Знаем, что ты ничерта не боишься, но есть кое-что…

– Тронете Аню, и я вам башни пооткручиваю.

– И об этом мы знаем. Только ты порядком всех задолбал. Уехал бы и не возвращался.

– Заставь меня.

– Думаешь не получится? Получится, и кто тогда позаботится о твоей девке?

– Ты! Мафиози недоделанный! Че несешь? Боевиков пересмотрел? Если со мной что-то случится, об Ане есть кому позаботиться. И тогда ты, – показываю на Серегу пальцем, – отправишься на нары, а ты, – перевожу палец на Володю, – станешь звездой ютуба. Расклад ясен?

Серый опускается на стул передо мной. Володя обиженно складывает руки на груди и опирается спиной о стену рядом с дверью. Концентрация ненависти в комнате зашкаливает.

– Мы же были друзьями… – вздыхает Серый. – А ты променял нас на телку.

– Эта телка спасла тебе жизнь.

– Она же ее и испортила…

Сдерживаться становится все труднее, потому что воспоминания так и лезут из всех уголков памяти… Я бы с удовольствием сомкнул снова пальцы на этой тварюшной шее.

– Но знаешь, – продолжает Серый. – Я на нее больше не в обиде. Как-то отпустило. Насчет нее – да, но не насчет тебя, Клим… Ты может и сильный, бесстрашный псих, но и у тебя есть слабости.

Медленно наклоняюсь вперед, вверх от живота через легкие поднимается бурлящая злоба.

– Спокойно, дружище, – усмехается Серый и достает телефон, чтобы взглянуть на экран. – Мы хотим ей помочь. Уберечь от огромной ошибки, которую она совершает. Не только ты хорошо знаешь нас, но и мы тебя. Особенно я…

Злорадный оскал появляется на его лице, и я начинаю глубже дышать, понимая, что мы подбираемся к сути.

– Ты одиночка, Клим. Затравленный зверь, нелюбимый ребенок, свихнувшийся псих, который почти убил отчима, загнал следом мать в больницу, а потом их обоих в могилу. Вот ты кто. И, конечно же, Аня не знает об этом. Ты мастак прятать секреты, но правда всегда всплывает. Как думаешь, кому поверит Аня? Как она отреагирует? Она видела лишь часть твоей сущности, но захочет ли она остаться рядом, если узнает все? Вот уже пять минут твой сводный брат беседует с ней, раскрывая карты. Рассказывает о своем трудном детстве с безбашенным младшим братом. В красках описывает твои выходки и ужас близких людей. Как тебе такой выход, Клим? Что будешь делать, если она откажется от тебя? Мы здесь ни при чем, просто откроем девочке глаза. Из самых лучших побуждений. Шах и мат, Клим. Твой ход. Покалечишь нас? И что это изменит?

– Где они?

– У-у-у… Будет шоу? Я бы хотел посмотреть на это.

– Скажи, где, и я выдам тебе билет в первый ряд.

А может и на тот свет. Еще не решил.

– Возле ее подъезда.

Вскакиваю на ноги. Представляю, как поднимаю стул и со всей дури бью сначала одного урода по голове, а потом второго, но вместо этого шагаю на выход. Кровь шипит и пузырится. Нервы сплетаются в цепи и обматываются вокруг сердца.

Она должна верить мне…

Она…

Ловлю себя на самой ужасной мысли из всех. Я?! Тот, кто ненавидит обещания и не верит им, но по-другому не выходит.

Она обещала…

Запрыгиваю в машину и бью по газам. В зеркало заднего вида вижу, как за мной пристраивается разбитая двенашка – тачка Серого. Им нужно шоу? Оно будет! И они офигеют от финала!

Левой рукой держу руль, правой набираю несколько сообщений подряд. Только бы она прочитала их до того, как я приеду. Только бы хватило мозгов все понять правильно.

Только бы она осталась на моей стороне…

Свист умирающей на горячем асфальте резины пронзает двор. Захлопываю за собой дверь машины, увидев цель. Аня сидит на лавке рядом с Глебом. Он похож на сырую котлету, которую жевала пара голодных псов.

Малышка замечает меня и поднимается на ноги, встречая мой взгляд. Губы сжаты, лоб напряжен, в руке телефон. Неподалеку стоит рыжая. Тварь! Так вот как они вытащили Никитину из дома? Сказал же русским языком, точнее написал – ни шагу за порог! Что непонятного? Получит у меня потом. Хотя, сейчас все складывается не так уж и плохо.