Славицкая пристань вынырнула из-за горного кряжа в лучах заходящего солнца. Мелкие шхуны и рыбацкие ладьи покачивались на волнах, залитые бардовыми огнями, точно свежей кровью, и казались Софии мрачными зарисовками кровожадного мира демонов.

На пристани царило возбуждение. Сначала княжна решила, что горожане высыпали встретить возвращавшегося губернатора, но расслышав обрывки слов, поняла — что-то случилось. Даже в час горя северяне вели себя не как объятая ужасом толпа (как это бывает), но как люди доблести и величия — с достоинством и бесстрашием.

Узнав об этих землях немного, а о тех, кто их населяет еще меньше, девушка, тем не менее, уже знала: северяне суровы и холодны, но не лишены доброты и отзывчивости.

— Останьтесь на борту, — Святослав пристегнул к поясу ножны и накинул плащ. — Словен, Тис, головой за нее отвечаете. Вы, — он отдал приказ трем воинам: — На вас охрана «Тифона». Остальные со мной.

Князь сошел по сходням в свите преданных воинов.

За ним топали Никос и две его испуганные дочери. Распознав в причаливших путниках благородных господ, жители метнулись навстречу, обступив и засыпав вопросами. Выслушав каждого, Святослав махнул рукой и скрылся в портовом переулке. Толпа ринулась за ним. Через пять минут пристань опустела.

— Когда они вернутся? — Милонег вцепился в руку Софии и шмыгнул.

— Не знаю, — она облокотилась о борт корабля и, рассматривая непривычные пейзажи, грустно вздохнула.

Ждать пришлось очень долго.

До самого вечера. Капитан успел трижды раскурить трубку, старый целитель несколько раз перебрал содержимое волшебной сумки, а умотавшиеся за день матросы прикорнули на сложенных канатах и набитых мягким мешках.

Пристань оставалась пуста, и София терзалась предположениями:

«Может князь заночует у славицкого главы? Не один. Ревнуешь его к другим женщинам? Глупая и наивная».

Она думала именно о нем, когда он, наконец, появился. Сдержав порыв броситься на шею северянину, девушка смутилась, ибо он равнодушно спросил:

— Почему вы все еще не в каюте? Здесь холодно.

— Мы пытались…

— … она слушать не стала, — пожали плечами близнецы.

Святослав смерил ее усталым взглядом:

— Спускайтесь к себе. — И тяжело добавил: — Прошу вас.

И ушел. За ним подтянулись Рогнед, Юрий, Олег, другие.

— Олег, — позвал Милонег, но парень остановил мальчика жестом и покачал головой, «не сейчас».

— Северос свидетель, в Славице случилась беда, — Тис подмигнул. — Брат, проведи госпожу в каюту. Я все разузнаю и приду.

… — Ну, же говори, — нетерпеливо попросила София, присаживаясь у столика с мерцающей свечой, минут через десять.

— Вчера ночью убили торговца из уделата. Некого Зиновия, сына Ивантея, — ответил парень. — По словам местных, он приехал уже на взводе. Один из его друзей сообщил, что якобы в Бремени у убитого вышел конфликт с главой торговой гильдии «Семицветье». О большем убитый не распространялся.

Девушка нахмурилась. Димид и шагу боится ступить без ведома Будиша. Брат опять что-то затевает за спинами лейдцев, втягивая народ в новую кровавую авантюру? Он неисправим!

— Начальник городской стражи клянется, что понятия не имеет, как мог профукать убийство иноземца. Но я не удивлен.

— Почему?

— Все указывает на почерк… вампира.

— Кого? — Не поняла София.

— Упыря.

— Того, о каком нас предупреждали на тракте?

— Боюсь, что так.

Кровь застыла в жилах от испуга. Девушке вдруг почудилось, что вампир идёт за ней по пятам. Не за другими. За ней! Правда, говорить об этом не стала.

— Не тревожьтесь, — глядя на нее, близнецы насторожились. — Заклятия обнаружения ничего не выявили. Вампир, если и бы в Славице, бежал из города и давно скрылся в непроходимых лесах.

— Спите спокойно. Мы будем за дверью.

Братья покинули тускло освещенную каюту через час. Смерив пол несколькими шагами, княжна решила лечь на кровать. Одиночество только усугубило темные страхи.

София куталась в одеяло, не отрывая взора от свечного огонька. Сначала обдумала произошедшее в Обители Северных Братьев, строя догадки, почему осталась жива. Сила клинка должна была ее убить, но не убила. Даже не покалечила. Теперь — вампир. Ее всё больше утягивает в водоворот странных совпадений, и кто бы помог во всё разобраться?

В коридоре шептались близнецы и новоявленная охрана, присланная по указу Святослава. Чуть слышно поскрипывали мачты наверху.

Ей бы успокоиться, уснуть, но не получалось. В душе отчетливо разлилось понимание, что перемирию между двумя великими Домами — конец. И не важно, что она этот самый залог.

* * *

Будиш вернулся в Ипати на закате весеннего дня, и всю ночь метался у камина, скрипя зубами от бессилия и проклиная Софию.

Уничтожить других, чтобы жить самому.

Да, это было ему по душе. Он и раньше не скрывал ненависти к Дому Серебряного Волка, а теперь благодарил небеса за своевременное спасение от навязанного брака с княжной Линдой — старшей дочерью Мирослава. Не хватало породниться с врагами, которых ненавидишь больше смерти.

Еще не ведая, является ли сыном Властелина Небес, Будиш живо возмечтал, как заполыхают на землях Лейда пожары войны; наслаждался призрачными ароматами пепла и праха сгоревших городов, улыбался предсмертным крикам северян; купался в невинно пролитой крови младенцев. И только одно обстоятельство омрачало его будущий триумф — ранняя смерть мерзавца Мирослава, которые не увидит падение Метрополии.

Демонов колдун отнял мечту.

— София, — прошипел мужчина, скрипя зубами. — Сквернавка украла мою силу и победу.

Он никогда не задумывался, почему так люто ненавидит сестру, не задавался вопросами, от чего чувствует в ней угрозу собственной власти. Лишь винил ее в смерти матери и считал это достаточным объяснением. Все оказалось намного сложнее.

Дочь Властелина Небес… Немыслимо. Нечестно.

Судьба-Пряха славно подшутила, и смертный отдал ей должное.

Он отослал сестру с северянами, даже не подумав, что она тоже являлась наследницей престола и могла иметь хоть какое-то значение.

«Ледяной» колдун заверил, что выкрадет сестрицу собственными силами, но Будиш не больно на это рассчитывал. Отосланные за отрядом невидимки вернулись, доложив, что северяне ушли за границу, — а выкрасть что-то у лейдцев без их ведома — задача воистину посильная только богам.

Ко всем неудачам добавилась еще одна: шут пропал. Покидая Ипати, князь Арги лично видел того в свите провожающих, а по возвращении гада-потешника, как не бывало. Придворные и охрана в страхе мямлили, что не видели бесцветного человека с того самого дня, как государь с братьями отъехал по делам.

— Ну, попадись мне, пёсий сын, — рычал Будиш. — Прикажу прилюдно высечь на площади. Пятьдесят плетей. Чтоб впредь знал место, идиот.

Рухнув в кресло у камина, поймал себя на том, что определенно не хватает шута. И пусть его песни не имели смысла, но действовали мощнее вина и расслабляющих благовоний. Веселить шут умел. Будь он не ладен.