Если не сможете найти их внизу, возьмите ножницы и ступайте в публичную библиотеку. День рождения моей сестры – первое августа. Купите ей что-нибудь скромное в «Бендел». Она скажет, что у нее уже пять таких есть, так пусть будет шесть.

Затем он подталкивает ко мне стопку синек:

– Контент, передайте мистеру Моргану, что он на верном пути, но ему не хватает доброй сотни нужных предложений, и при этом тысяча слов у него явно лишняя. А мистеру Кэботу передайте следующее: да, да и нет. Скажите мистеру Спиндлеру, что он выстрелил абсолютно мимо цели. Для первого номера у нас по-прежнему нет главного материала. Проинформируйте их всех, что в субботу все отменяется. На ланч я буду есть окорок с цельнозерновым ржаным хлебом и мюнстерский сыр; да, и еще греческие приправы из магазина на Пятьдесят третьей улице.

Более или менее в унисон мы с Элли отвечаем: Да, сэр.

* * *

К 9.00 телефон трезвонит вовсю.

– Мне нужно немедленно переговорить с Мэйсоном.

– Я не стану встречаться с мистером Тейтом, даже если он мне заплатит!

– Моя жена, а она больна, возможно, позвонит мистеру Тейту. Я очень прошу его проявить разумное отношение к тому, в каком она состоянии, и посоветовать ей вернуться домой к детям и предоставить себя заботам лечащего врача.

– Я получила кое-какую информацию о своем муже, и это, возможно, покажется мистеру Тейту интересным. Речь идет о проститутке, полумиллионе долларов и собаке. Меня можно найти в отеле «Карлайл», где я записана под девичьей фамилией.

– Мой клиент, житель Нью-Йорка, человек поистине безупречный, узнал, что его ненормальная жена выдвигает против него самые фантастические обвинения. Передайте, пожалуйста, мистеру Тейту, что, если он в своем журнале, который, как известно, вот-вот выйдет, опубликует хоть какую-то из ее нелепых и печальных выдумок, мой клиент незамедлительно возбуждает дело не только против издательства, но и против мистера Тейта лично.

Как это пишется? Диктуйте, пожалуйста, по буквам. Как с вами соединиться? До какого времени можно звонить? Я непременно передам ему ваши слова…

– Гм-м… – Это мое внимание пытается привлечь своими покашливаниями Джейкоб Вейзер, главный корпоративный финансист «Конде Наст». Он давно уже стоит возле моего стола. Честный, много работающий человек, он, к сожалению, носит те отвратительные, приносящие несчастье усики, которые стали популярны благодаря героям Чарли Чаплина, но потом совсем другие «герои» вроде Адольфа Гитлера навсегда вывели их из моды. По выражению лица Вейзера легко можно догадаться, что «Готэм» он не любит ну вот ни капельки. И, возможно, считает затею Тейта нездоровой и исполненной скрытой похоти. Что в определенной степени соответствует истине, хотя в нашем будущем журнале разврата и гламура будет, разумеется, ничуть не больше, чем вообще на Манхэттене.

– Доброе утро, мистер Вейзер. Чем я могу вам помочь?

– Мне нужно увидеться с Тейтом.

– Да, я говорила с вашим помощником. К мистеру Тейту вы записаны на вторник.

– На 5.45. Это что, шутка такая?

– Нет, сэр.

– Знаете, я все-таки увижусь с ним прямо сейчас.

– Боюсь, это невозможно.

Мистер Вейзер молча тычет пальцем в ту сторону, где за стеклянной стеной мистер Тейт осторожно окунает кусочек шоколадки в недопитый кофе.

– Благодарю вас, мисс, но я увижусь с ним прямо сейчас.

Он решительно направляется ко входу в кабинет Тейта. Не сомневаюсь, он и жизнь свою готов отдать, лишь бы исправить неточности в балансе. Чтобы не дать ему ворваться в кабинет, мне остается одно: преградить ему путь собственным телом. Его лицо становится красным, как редиска.

– Послушайте, мисси! – говорит он, с трудом сдерживая бешенство, что, впрочем, плохо ему удается.

– В чем дело? Что здесь происходит?

Между нами внезапно возникает мистер Тейт, и его вопрос явно обращен ко мне.

– Мистер Вейзер желает непременно с вами увидеться, – объясняю я.

– Я полагал, что наше с ним свидание назначено на вторник.

– Да, согласно вашему расписанию.

– Тогда в чем же проблема?

Раздается трубный глас мистера Вейзера:

– Я только что получил последний отчет о расходах, связанных с содержанием ваших штатных сотрудников. Вы на тридцать процентов превысили бюджет!

Мистер Тейт медленно поворачивается к мистеру Вейзеру.

– По-моему, мисс Контент уже достаточно ясно дала понять вам, Джейк, что я в данный момент недоступен. Постарайтесь это уразуметь. Кстати, и во вторник я тоже буду недоступен. Будьте добры, мисс Контент, побеседуйте с мистером Вейзером вместо меня и запишите все, что его беспокоит. И, пожалуйста, постарайтесь сделать так, чтобы он понял: мы непременно в самое ближайшее время вернемся к поднятым им вопросам.

И мистер Тейт вернулся к своей шоколадке, а мистер Вейзер – к своей счетной машинке в далеком от нас кабинете на третьем этаже.

Большинство руководителей требуют от своих секретарей демонстрации должного уважения ко всем, с кем им приходится говорить, и надеются, что секретари со всеми будут учтивы и сдержанны. Но мистер Тейт подобных требований никогда не выдвигал. Напротив, он всегда подталкивал нас с Элли к тому, чтобы мы разговаривали с посетителями столь же высокомерно и нетерпеливо, как и он сам. Сперва я считала это просто неким иррациональным продолжением воинствующего аристократизма Тейта и следствием его невероятного самомнения в стиле «я – Король-Солнце». Но со временем я поняла, в чем была суть этой гениальной задумки. Заставляя нас обеих быть столь же грубыми и требовательными, как он, Тейт укреплял наши позиции в качестве ближайших к нему лиц.

– Эй, – окликает меня Элли, проскользнув через всю комнату к моему столу, – гляди-ка!

Юный посыльный приволок десятифунтовый словарь «Вебстер», перевязанный хорошеньким розовым бантом. Секретарша указывает ему на середину нашего зала.

Каждый из журналистов холодно смотрит на приближающегося курьера и криво улыбается, едва тот проходит мимо. Некоторые даже встают, чтобы посмотреть, чем закончится это шоу. Наконец парнишка останавливается перед Никласом Фезиндорфом. Увидев перед собой этот словарь, Фезиндорф становится почти таким же алым, как его яркое бельишко фирмы BVD. Но что еще хуже – посыльный начинает петь! Поет он на мотив простенькой, но весьма популярной на Бродвее любовной песенки. И, хоть и попадает время от времени «мимо нот», всю душу, кажется, вкладывает в эту песню:

Ты можешь в значении слов сомневаться,

Но все же вперед – и не стоит бояться!

Открой эту книгу, и сразу поймешь,

Какое значенье правдиво,

Какое есть явная ложь!

Тейт велел Элли заказать словарь и сам написал стишок. Но идея с «поющей телеграммой» и розовым бантом принадлежала ей.

*