Понял это он значительно позднее, когда уже освоился с работой в этом районе. У Бориса Алёшкина, кроме официального направления из крайздравотдела и диплома с отличием, был ещё и отзыв из клиники неотложной хирургии, в котором говорилось, что он рекомендуется для самостоятельной хирургической работы в масштабах районной больницы. Эта характеристика была подписана профессором Керопьяном. Как оказалось, муж Раисы Иосифовны служил заведующим хирургическим отделением райбольницы посёлка Майского, но так как никакой специальной хирургической подготовки не имел, то в больнице почти и не оперировал. Всех нуждавшихся в оперативном вмешательстве он отправлял в г. Нальчик. Естественно, что появление в райбольнице оперирующего хирурга ни его, ни его супругу никак не устраивало. Но, повторяем, всё это выяснилось гораздо позже, а в тот момент Борис о таком мотиве со стороны зав. райздравотделом даже и не подумал.

К концу беседы с Беловой в кабинет вошла фельдшер, сопровождавшая Бориса, и заявила, что сейчас в Майском находится легковая машина директора Александровского крахмального завода и что шофёр через час поедет домой и может подвезти доктора Алёшкина в Александровку. Раиса Иосифовна этому обрадовалась и сказала, что она закончит приём и они поедут вместе.

Через час они сидели в старенькой машине ГАЗ, которая тащилась по пыльной просёлочной дороге, тарахтя всеми своими почти рассыпающимися частями. Сидя на потёртом и местами порванном сидении, Борис невольно вспомнил автомашину «Антилопу-Гну», так красочно описанную Ильфом и Петровым в «Золотом телёнке», и нашёл, что этот драндулет, как он мысленно окрестил директорскую старушку, пожалуй, мало чем отличается от знаменитой «Антилопы». Его предположения вскоре подтвердились. Когда до Александровки оставалось километра два, спустило правое заднее колесо, запасного не было, заклеить порвавшуюся камеру не удалось, и шофёр, очевидно, привыкший к подобным происшествиям, попросту снял покрышку и камеру, и остаток дороги машина проделала, катясь на металлическом ободе колеса. Это стало причиной страшной тряски и грохота, в особенности, когда машина переезжала по ветхому деревянному мосту через Лезгинку.

Ну вот, наконец, она остановилась у ворот завода. Усталые и запылившиеся пассажиры вышли и направились в так называемую пропускную завода. Это было небольшое деревянное здание, расположенное у самых ворот. Одна половина его служила местом для вахтёров, открывавших и закрывавших ворота, а другая, площадью около 12 квадратных метров, была амбулаторией завода.

Когда зав. райздравом и Алёшкин зашли в помещение амбулатории, они застали там человека лет 55, маленького, сморщенного, с рыжими редкими волосиками на голове и подбородке. Он был одет в какой-то неопределённого цвета халат, видимо, бывший когда-то белым, а теперь, после длительной носки и не слишком старательной стирки, давно утративший свой первоначальный цвет. Человек сидел за столом и, опершись локтями на большой журнал, сделанный из конторской книги, дремал. Рядом с книгой стоял стакан с воткнутыми в него деревянными шпателями, там же лежал старенький деревянный стетоскоп. Около окна стоял небольшой шкафчик, на полках которого красовалось несколько пузырьков, очевидно, с лекарствами.

При виде вошедших человек поднялся, посмотрел на них мутноватым взором, затем, очевидно, узнав Раису Иосифовну, как-то боком подскочил к ней, низко поклонился, а потом вытянулся, как солдат по стойке смирно.

Зав. райздравом заметила:

— Пётр Кузьмич, а вы опять…

Затем обернулась к Борису и сказала:

— Вот это один из ваших помощников — Пётр Кузьмич Гусев, фельдшер завода. Другой живёт в станице, мы его увидим, когда будем знакомиться с амбулаторией и больницей. Кроме того, в станице есть и роддом, там работает опытная акушерка, её мы тоже навестим. А сейчас, прежде всего, надо познакомиться с директором завода, он здесь главное лицо — больше, чем председатель стансовета или председатель колхоза. Основная часть населения работает на заводе. Пётр Кузьмич, товарищ Текушев на заводе?

— Да, да здесь, Раиса Иосифовна, пойдёмте к нему!

Но в это время дверь амбулатории открылась, и показался коренастый, седоватый круглоголовый мужчина, одетый в зеленовато-серый френч — такой, как в подражание Сталину, тогда носили почти все большие и маленькие руководители. Он подошёл к Беловой, поздоровался с ней за руку, затем протянул руку Борису и, улыбнувшись, сказал:

— Ну, что, опять комиссия? Опять санитарное состояние проверять пришёл или теперь по прививкам, а?

В его речи звучал явный горский акцент, и некоторые слова он произносил неправильно.

— Да нет, Исуф Банович, — заметила Белова, — сегодня не комиссия. Нового доктора вам привезла, ведь ваш врачебный участок пустует уже около полугода, а объём работы большой.

— Ну что же, доктор — это хорошо. Давай своего доктора! Выдержим и это. Хотя, я должен сказать, что чем меньше докторов, тем меньше больных, это я уж на практике убедился, а мне больные здорово мешают…

— Вы всё шутите, Исуф Банович, а мне не до шуток: санитарная, просветительная и лечебная работа по участку запущены, дел здесь очень много. Доктор с хорошими рекомендациями, прямо из Краснодара, вы знаете, как он здесь сейчас нужен! Человек он семейный, осядет в станице, вашему заводу большая польза будет. Вот только с жильём… Квартиру ему нужно.

— А-а, квартиру, — протянул Текушев, — ну что ж, идите в стансовет, может быть, они найдут что-нибудь.

— Да где же стансовет возьмёт? — возразила Раиса Ивановна. — Ведь все дома раскулаченных вы забрали, а других у него нет, тут уж только на вас надежда.

— Ну, на меня надежда плохая, мне для своих работников квартир не хватает. Чего ж мне о ваших заботиться? Мне для завода вон и одного Гусева довольно, так что и не думайте, и не надейтесь…

Во время этого диалога Борис Алёшкин молчал. Ему понравился внешний вид станицы, утопавшей в зелени садов, понравилась широкая улица, уходящая от завода куда-то вдаль, как будто прямо к синеющим в дали горам, понравилась быстрая речка Лезгинка, чистый, ароматный воздух, который ветерок доносил откуда-то с дальних виноградников и полей. Да и то, что он получал в своё подчинение несколько человек средних медицинских работников и целую больницу на 25 коек, было немаловажно: он мог бы развернуть здесь свою врачебную работу так, как ему бы хотелось.

В конце концов, любая работа ему была необходима как воздух, ведь Катя проживает последние деньги, а семья требует постоянных и немаленьких расходов. Улучив момент, когда собеседники замолчали, он решился вставить и своё замечание:

— Да, жаль, что у нас ничего не получается… Мне, по крайней мере, по первому впечатлению место это понравилось, думаю, что и жене оно бы тоже показалось неплохим… Да, раз здесь завод, может быть, и для неё работа