Когда прием закончился, я сумела ускользнуть от своихстражей и провела несколько драгоценных мгновений с Лиссой. К тому времени нашасвязь стала сильнее, и мне не требовалось вглядываться в ее лицо, чтобы понять,какой несчастной она себя чувствовала.

— Что случилось? — спросила я.

Мы стояли в углу коридора, рядом с выходом из столовой.

Ее глаза ничего не выражали. Я ощущала, что у нее болитголова, эта боль передавалась мне.

— Я… Не знаю. Просто очень странное чувство. Как будтоменя преследуют, и я должна быть очень осторожна, представляешь?

Я не знала, что сказать. Не думаю, что ее преследовали, ногоспожа Карп постоянно говорила то же самое. Чистая паранойя.

— Скорее всего, это ничего не значит, — повозможности беспечно сказала я.

— Скорее всего. — Она прищурилась. — Однако оВейде то же самое не скажешь. Он не молчит о том, что произошло. Ты непредставляешь, что он болтает о тебе.

Ну, я вполне могла представить, но меня это не заботило.

— Забудь о нем. Он ничтожество.

— Ненавижу его! — выпалила она, ее голос звучалнеобычайно резко. — Я вместе с ним в комитете по сбору средств, и меняпросто тошнит оттого, как он каждый день раскрывает свой жирный рот и флиртуетс любой проходящей мимо особой женского пола. Почему ты должна расплачиватьсяза то, что сделал он? Это его нужно наказать!

Во рту у меня пересохло.

— Да ну, ерунда… Мне плевать. Успокойся. Лисс.

— А мне не плевать! — Теперь, казалось, онаразозлилась на меня — Хотелось бы найти способ отомстить ему. Причинить емувред, как он причинил его тебе.

Заложив руки за спину, она порывисто, с самым решительнымвидом принялась расхаживать туда и обратно. В ее душе клокотали ненависть игнев — я чувствовала это через нашу связь. Прямо буря какая-то, и она чертовскинапугала меня. Еще ощущались неуверенность, неуравновешенность. Лисса не знала,что делать, но очень хотела сделать хоть что-то. Все, что угодно. Перед моимвнутренним взором возникла сцена с бейсбольной битой. И потом я вспомнила огоспоже Карп. «Она стала стригоем, Роза».

Это был едва ли не самый ужасный момент моей жизни. Дажеужаснее, чем когда я увидела Лиссу в комнате Вейда. Ужаснее, чем смотреть, какона исцеляет ворона. Потому что получалось — я не знаю свою лучшую подругу. Незнаю, на что она способна. Год назад я расхохоталась бы, если бы мне сказали,что она может захотеть стать стригоем. Впрочем, год назад я расхохоталась бытак-же и оттого, если бы мне сказали, что у нее возникнет желание резатьсобственные запястья или заставить кого-то «расплатиться» за содеянное.

В этот момент я внезапно поверила, что она способна сделатьневозможное. И должна обеспечить, чтобы этого не произошло. «Спаси ее. Спаси ееот нее самой»

— Мы уходим. — Я схватила ее за руку и потащила покоридору. — Прямо сейчас. Гнев мгновенно сменился непониманием.

— О чем ты? В лес, что ли, пойдем?

Я не отвечала. Что-то в выражении моего лица или словах,видимо, напугало ее, она больше не задавала никаких вопросов, пока я уводила ееот столовой и дальше, к парковке, на которой стояли автомобили, принадлежащиегостям сегодняшнего вечера. Один из них был большой «линкольн таун-кар», и еговодитель как раз запускал мотор.

— Кто-то, наверно, рано уезжает, — сказала я,глядя на него из-за кустов.

Оглянувшись, я убедилась, что позади никого нет. Они,наверно, могут появиться в любую минуту. И тут до Лиссы дошло.

— Когда ты сказала: «Мы уходим», ты имела в виду… Нет,Роза, мы не можем покинуть Академию. Нам в жизни не пройти через караульных ипропускные пункты.

— Нам и не придется, — твердо заявила я. —Шофер все сделает.

— Но как заставить его помогать нам?

Я набрала в грудь побольше воздуха, сожалея о том, чтопредстояло сказать, но выбирая из двух зол меньшее.

— Помнишь, как ты заставила Вейда?

Она вздрогнула, но кивнула.

— Сейчас тебе придется сделать то же самое. Подойди кшоферу и вели ему спрятать нас в своем багажнике.

Шок и страх нахлынули на нее. Она не понимала и быланапугана. Очень сильно напугана. Впрочем, это началось не сейчас: сначалаисцеление и сопровождающая его депрессия, потом Вейд. Очень уязвимая вообще,сейчас в особенности, она находилась на грани чего-то, недоступного нашемупониманию. Однако, несмотря на все это, она верила мне. Верила, что я сумеюзащитить нас обеих.

— Хорошо. — Она сделала несколько шагов в сторонушофера и оглянулась на меня. — Зачем? Зачем мы делаем это?

Я подумала о яростном гневе Лиссы, о ее желании пойти навсе, лишь бы отомстить Вейду. И подумала о госпоже Карп симпатичной, нонеуравновешенной госпоже Карп, которая стала стригоем.

— Потому что я забочусь о тебе, — ответилая. — Больше тебе ничего не нужно знать…

В торговых рядах в Мизуле, стоя между вешалками с моднойодеждой, Лисса повторила свой вопрос:

— Почему ты ничего мне не рассказала?

— Тебе не нужно было этого знать, — почти дословноповторила я свой ответ.

Она зашагала в примерочную комнату шепнув по дороге:

— Ты волновалась, что я могу сломаться? Могу статьстригоем?

— Нет. Ни в коем случае. Она это она. Ты никогда такогоне сделаешь.

— Даже если сойду с ума?

— Нет. — Я попыталась свести наш разговор к шутке— В этом случае ты просто обреешься наголо и заведешь тридцать кошек.

Мрачное настроение Лиссы усилилось, но она ничего несказала. Остановившись рядом с примерочной комнатой, она сняла с вешалки черноеплатье и улыбнулась.

— Это платье просто создано для тебя. И плевать яхотела на внезапно овладевшую тобой практичность.

Сшитое из гладкого черного шелка платье без бретелек, длинойдо колен. И хотя подол у него чуть подкачал, все равно оно должно былообтягивать тело и в целом выглядело очень сексуально. Потрясающе сексуально.

— Да, это мое платье, — признала я, не спуская снего глаз и желая до боли в груди.

Оно относилось к разряду тех платьев, которые способныизменить мир. Создать целую религию. Лисса сняла вешалку с моим размером.

— На примерь.

Я покачала головой.

— Не могу. Это значит подвергнуть тебя опасности.Никакое платье не стоит твоей ужасной гибели.

— Тогда я просто куплю его без примерки.

Что она и сделала.

День тянулся, и я все больше уставала. Постоянно быть начекуоказалось не таким уж забавным делом. И когда мы добрались до последнегоювелирного, магазина, я даже обрадовалась.