Гравашоль нетерпеливо пошевелился, он вот-вот должен былсамым решительным образом Бестужева прервать, в чём, надо сказать, былсовершенно прав: ну какие, к дьяволу, политические дискуссии в рассветный час,на берегу Дуная, где-то в пригородной глуши? Сейчас он разинет рот… Ага!

Успев за время разговора непринужденно и крайне медленнопереместиться на пару шагов в сторону того, кого полагал слабым звеном,Бестужев ринулся вперед, как отпущенная пружина. Ударил намеченногорастопыренной ладонью по глазам, вырвал тяжёлый револьвер из ослабевшихпальцев, успел ещё двинуть локтем в горло — и, подхватив за ворот обмякшегоанархиста, прикрылся им, как щитом, направив револьвер на тех, кто остался встрою:

— Бросьте оружие, господа!

Мгновением позже в ствол дерева рядом с Гравашолем ударилапуля, и звонкий юношеский голос поддержал Бестужева:

— Бросить оружие, живо!

Бестужев покосился в ту сторону — из-за угла покосившейсяхибары виднелась рука в чёрном рукаве, сжимавшая немаленьких размеровревольвер. Укрывшегося там человека никто не видел — зато все присутствующиебыли для него как на ладони…

— Живее! — поторопил голос. — ГосподинКраузе, вас это не касается пока, а вот все остальные — оружие наземь!

Голос был молодой и смутно знакомый, хотя Бестужев никак немог вспомнить, где его слышал.

— Кому говорю!

Гравашоль первым сообразил, что партия проиграна, — исо злобной гримасой кинул револьвер наземь. Чуть погодя его примеру хмуропоследовали остальные.

— Заставьте их отойти в сторону, Краузе!

Бестужев с превеликой охотой повиновался, взмахнулревольвером и прикрикнул:

— Отойдите-ка к тому вон дереву, господа! Молодойчеловек, по тону чувствуется, шутить не намерен!

Исподлобья косясь и злобно ворча, анархисты приказаниевыполнили. Таинственный спаситель продолжал:

— Обыщите их, Краузе, если найдете ещё оружие, выкиньтев реку! Но сначала то, что они бросили!

Обыскав в первую очередь своего пленника — ага, ещё один«бульдог», — Бестужев, выкинув предварительно в реку валявшееся на землеоружие, направился к остальным, держась так, чтобы не заслонять линию огнянеизвестному. Кто бы он ни был, он явно пришёл один, а значит, лучше уж иметьдело с ним, чем с целой бандой…

Его трофеями оказались приличных размеров нож, револьвер ибраунинг, похоже его собственный. К сожалению, и его пришлось выбросить в рекупод деловитые окрики неизвестного.

— У них больше ничего нет? — крикнул егозагадочный спаситель.

— Ручаюсь! — отозвался Бестужев.

— Прекрасно. А теперь и ваш револьвер — в реку! Идитесюда! А вы, господа, извольте торчать на месте не менее пяти минут, того, ктокинется следом, пристрелю без жалости!

Забросив револьвер в тёмную воду, Бестужев, не теряявремени, кинулся к хибаре. Там стоял невысокий человек в чёрном костюме икотелке, по-прежнему целясь в господ анархистов — надо сказать, довольно умело.Не глядя на Бестужева, он тихо распорядился тем же звонким юношеским голосом:

— Бегите до развилки, там свернёте направо. Увидитеавтомобиль, садитесь в него. Я буду прикрывать. Ну?

Не заставляя себя долго упрашивать, Бестужев что есть мочиприпустил в указанном направлении. Свернув направо, как и было указано, онувидел большой чёрный автомобиль с распахнутыми передними дверцами. Его мотортихо рокотал в полной готовности. Прыгнув на сиденье рядом с местом шофера изахлопнув дверцу, Бестужев обнаружил, что салон пуст.

Очень быстро показался его спаситель, он бежал к машине…остановился, повернулся назад и выпалил дважды, видимо, раздосадованныефранцузы всё же не устояли на месте и попытались броситься в погоню… побежал…что-то с его движениями было неправильно… тьфу ты чёрт, так это же девушка!

Ну конечно, это не молодой человек со звонким голосом, адевушка — голос ещё можно было перепутать с юношеским, но бежала она совершеннона женский манер, тут уж никаких сомнений быть не может! Постойте-ка…

Она добежала, плюхнулась на сиденье и, не захлопнув до концадверцу, с большой сноровкой перекинула пару рычагов. Автомобиль, взревев,прямо-таки прыгнул вперед, подскакивая на колдобинах. Девушка, умело держа рульодной рукой, другой захлопнула дверцу, нажала на рычаг, и автомобиль помчалсяещё быстрее, Бестужева подбросило так, что он едва не стукнулся макушкой оподнятый верх, успел ухватиться за что-то твёрдое, угловатое… Автомобиль нёссякак молния.

Девушка, не сводя глаз с извилистой лесной дороги, с большимискусством дёргала руль вправо-влево, так что автомобиль ухитрялся в последниймиг разминуться с очередным деревом. Почти рассвело, и Бестужев без особоготруда её узнал.

— Бог ты мой, какая встреча! — воскликнулон. — Благодарю вас, мисс Луиза, мне там пришлось нелегко, и они былинастроены решительно…

— Пустяки, — бросила американка, не отводя взглядаот дороги. — Не стоит благодарностей, сочтёмся…

— Они за нами вот-вот погонятся…

Луиза покосилась на него, хмыкнула:

— Вы меня дурой считаете? Я там успела кое-чтополомать… Даже если у них кто-то разбирается в моторах, не поможет. В Вену импридётся тащиться пешком. Ну что, я вовремя?

— Как нельзя более кстати, — сказалБестужев. — Простите, мисс, а как вы, собственно говоря, узнали…

— Господи! Да просто следила.

— За Гравашолем?

— За кем же ещё.

— Но откуда вы знали…

— Это мое дело, — отрезала девушка. —Держитесь покрепче и не болтайте языком…

«Вот она, заокеанская эмансипация, — подумал Бестужев,не без уважения глядя, как Луиза сноровисто управляет несущейся во весь опормашиной. Скорость была головокружительная — не менее шестидесяти верст. Сам онтолько собирался выучиться этому искусству, которое когда-нибудь могло ипригодиться. — Недурно у неё получается… чёрт, о чём это я? Самое времязадуматься, кто же, собственно, эта решительная красавица и что ей нужно… илией нужно то же, что и всем, и не стоит голову ломать?» Не то что опытныйжандарм, но и всласть читавший Ната Пинкертона и Лейхтвейса гимназист моментальносообразил бы, что эта пленительная особа на берегу реки оказалась неспроста. Иуж конечно, ею двигало отнюдь не желание спасти безвинного страдальца от рукотпетых злодеев — подобные филантропы встречаются только в романах, наподобиепринца Сальватора у Дюма…

Автомобиль замедлил ход и уже не нёсся так ошалело —показались предместья Вены, рассвело достаточно, чтобы Бестужев мог определить:они взъезжали в столицу со стороны квартала Бельведера. Улицы, как и полагаетсяв такой час, были практически пустынны; если не считать полицейских и редкихповозок бакалейщиков.