в изоляции из-за локдауна. Усилиями местных волонтеров, причем часто на базе школ и университетов, для решения проблемы была налажена работа 3D-принтеров. Получилось, что при отсутствии других возможностей граждане сами организовали производство[336]. В школе моего сына на 3D-принтере было напечатано несколько сотен масок, которые тут же отвезли в местную больницу, расположенную в двадцати минутах от школы.

Тенденция только зарождается. Объем глобального рынка 3D-печати пока микроскопический: всего 10 миллиардов долларов в год. Однако он быстро растет и уже предлагает решения для самых разных задач: например, послойная печать используется для производства узлов и деталей для автомобилей и самолетов. По оценкам аналитиков, благодаря созданию одной из небольших стоек для корпуса самолета методом послойной печати удается добиться снижения веса и сэкономить около 700 миллионов долларов за счет сокращения потребления топлива. Для печати элементов требуется меньше сырья, чем в традиционном производстве, благодаря чему уменьшаются и вес, и объем отходов[337]. Если вы оказались в числе счастливчиков и водите BMW i8, один из лучших спортивных электромобилей, вы точно используете деталь, созданную на 3D-принтере, всякий раз, когда открываете крышу. Механизм, сворачивающий ее, собран из напечатанных на принтере кронштейнов, и компания намерена использовать тысячи разнообразных деталей, произведенных таким образом.

Так рождается новая система международной торговли. Закончатся времена, когда бедные страны производили товары для богатых и отправляли их заказчикам в грузовых контейнерах. Теперь экономически развитые страны смогут организовать производство у себя — для внутреннего рынка.

* * *

Как и положено в экспоненциальную эпоху, выгоды от внедрения новой технологии распределяются неравномерно. Богатые страны все меньше зависят от сырья и услуг, поставляемых бедными странами, и это может серьезно дестабилизировать экономику развивающегося мира. Если беднейшие государства лишатся дохода от размещенных там производств (что неизбежно, если высокотехнологичные производственные площадки будут перенесены обратно в Европу и Америку), перемены окажутся еще более разрушительными. Возникнет непреодолимый разрыв между развитыми странами, сумевшими использовать экспоненциальные технологии к собственной выгоде, и бедной частью человечества, у которой нет ни капитала, ни квалифицированной рабочей силы, чтобы угнаться за новыми тенденциями.

Давайте посмотрим на рынок сырья. Как и предсказывал Давид Рикардо, заметная часть развивающихся стран занимается преимущественно экспортом сырья, которое затем превращается в более сложные и дорогие продукты. Как отмечается в опубликованной недавно работе об истории торговли сырьевыми продуктами, «большая часть стран Африки экспортирует почти исключительно сырье»[338]. Экономическое благосостояние региона росло и падало в соответствии с колебаниями цен на сырье: в 1980-х и 1990-х годах на фоне низких цен многие страны к югу от Сахары сильно обеднели; в 2000-х в некоторых африканских странах наблюдался быстрый рост, и это как минимум отчасти связано со взлетом цен на сырьевые товары, что, в свою очередь, объясняется возросшим спросом со стороны Китая. Между 2001 и 2011 годами экономика государств к югу от Сахары выросла вчетверо[339].

И вот тут возникает проблема. Если одной из важнейших тенденций нынешней мировой экономики становится перенос производства товаров широкого потребления и сырья ближе к конечному потребителю, то как же быть развивающимся странам? Экономика многих из них полностью зависит от спроса на сырьевые продукты со стороны развитых государств, и, если он упадет, эти страны окажутся на грани краха.

Обсудим последствия падения цены на нефть во время связанной с COVID-19 рецессии. Самолетное соединение было приостановлено, население многих стран было вынуждено перейти в режим строгого локдауна и перестало заправлять автомобили, нефтяные цены рухнули. Такое резкое изменение конъюнктуры повлекло за собой перемены в сложившемся мировом порядке. Как сформулировал Атиф Кибурси, профессор экономики Университета Мак-Мастера, «Саудовской Аравии важно, чтобы цена на нефть держалась в районе 80 долларов за баррель, — тогда страна избежит дефицита бюджета и продолжит финансировать работу по диверсификации, а также сможет субсидировать многие отрасли своей экономики; на кону стабильность политической системы Саудовской Аравии и нынешнего режима»[340]. В такие моменты становится тревожно за будущее мировой торговли. Изменение системы поставок сырья и локализация промышленности могут привести к колоссальным сдвигам в мировой экономике, а это вызовет серьезную политическую нестабильность.

Растущий разрыв между богатыми и бедными странами будет усугубляться из-за локализации производства. Благодаря возможностям 3D-печати значимость мировой торговли начнет снижаться. Аналитики голландского банка ING считают, что к 2040 году сокращение объема глобального импорта может составить до 40%[341]. В денежном выражении это около 22 триллионов долларов: вот так запросто будут уничтожены результаты, достигнутые за десятилетия роста торговли товарами и услугами. Если новый принцип распределенного производства действительно станет общепринятым, сама природа глобальной системы поставок изменится. Компания UPS, лидер в области международной логистики, уже начала инвестировать в технологии, которые должны позволить быстро печатать заказанные клиентом товары и не возить их через полмира[342].

Благодаря накопленному эффекту от новых технологий готовую продукцию не придется доставлять из Мексики или Бангладеш, а можно будет напечатать поблизости от конечного потребителя. Для многих развивающихся стран, и без того неблагополучных и строящих экономику преимущественно на удовлетворении спроса на дешевый труд, результат может оказаться разрушительным. Сейчас эти страны заняты производством товаров для богатых заказчиков, благодаря чему здесь не только появились новые рабочие места, но и стали формироваться новая культура, более сильная экономика и общество, зависящее от спроса на дешевые кроссовки.

Тенденция к переносу производства ближе к потребителю, а также к локализации производства продовольствия и энергии может означать ослабление влияния международных организаций, до сих пор обеспечивавших мировой порядок в сфере торговли. В случае США расходы на поддержание глобальной безопасности и стабильности исчислялись в последние десятилетия триллионами долларов. По сути, страна постоянно находилась в состоянии войны[343]. С 2019 года, когда Америка добилась энергетического самообеспечения за счет инвестиций в технологии добычи сланцевого газа, она стала наконец замечать, что творится в основных нефтяных державах мира. Как выразился Ник Батлер[344] из Королевского колледжа Лондона, обеспечив себя энергией, Америка «лишилась ключевого аргумента в пользу военного присутствия в странах Ближнего Востока, так как теперь США незачем посылать собственные войска для участия в вооруженных конфликтах на чужой земле»[345].

Результаты экспоненциального роста технологий могут оказаться еще более дестабилизирующими. Международные организации будут требовать от государств продолжения взаимодействия, торговли и сотрудничества. Когда относительно богатые страны начнут менять стратегию и прекратят активно поддерживать развитие более бедных соседей, перспективы развития мировой экономики станут не такими уж однозначными. Просматривается знакомая уже логика экспоненциальной эпохи: богатые и технически продвинутые страны будут процветать, а все остальные