Глядя на свое изображение, мы понимаем, как мы выглядим в чужих глазах. При этом у нас активируется участок мозга, также участвующий в самоконтроле и соответствии социальным нормам. Связь этих трех функций пВЛПК системно еще не исследовалась, так что ее истинное значение пока остается тайной. Однако есть интересная вероятность, что связи между этими процессами сложились в ходе эволюции, чтобы страх неприятия обществом подталкивал пожертвовать менее взыскательными личными интересами.

И это все, что в данный момент нам известно о самоконтроле. Интуитивно мы считаем его средством достижения личных целей. Хотя новые данные позволяют предположить, что это скорее механизм регулирования поведения, приведения его в соответствие с целями и ценностями коллектива, если они противоречат личным ценностям. Обычно мы считаем приспособленцев безынициативными трусами — безвольными овцами, следующими за стадом. Однако текущий анализ наводит на мысль, что в определенных ситуациях люди с высоким самоконтролем проявляют большую конформность. Иногда реальная или воображаемая перспектива наказания со стороны группы делает подчинение интересам большинства оптимальным выбором, и умеющие владеть собой в этом случае успешнее подавляют порыв к импульсивным действиям.

Для чего «я»?

На Западе «я» — это сокровищница мыслей, чувств и желаний, олицетворение личности. Познавая самоё себя, мы упрощаем поиск источников истинной радости, успешнее избегаем неприятного как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе. И в этом определенно есть логика. Мне полезно знать, какую еду я люблю, в каком обществе чувствую себя неуютно и какого рода деятельность приносит мне удовлетворение. Так что понимание себя для меня самого в высшей степени выгодно.

Но мы недооцениваем, до какой степени социум вносит вклад в формирование каждого «я» — в то, как мы выбираем цели, убеждения, почему контролируем себя в различных ситуациях. С младенчества мы окружены обществом, которое всегда готово объяснить, чего хотят нормальные люди и как они поступают, насколько мы соответствуем нормам общества и как нам жить. Однако весь этот внешний поток ничего бы для нас не значил, если бы наше троянское «я» не впитывало его в себя без нашего ведома. Свои убеждения мы считаем глубоко личными и поэтому всегда защищаем их, не подозревая, что их в нас заложили и что на самом деле мы отстаиваем убеждения социума.

Соответствие личных убеждений общественным мотивирует приносить социуму пользу. Окружающие принимают нас в свой круг, и это повышает относительный объем наших социальных удовольствий. Самоконтроль воспринимается как источник стремления к власти, движущей нас к достижениям. Он исчерпаем, но предоставляет уникальную способность преодолевать минутные прихоти ради приближения к долгосрочным целям. Как мы убедились, обществу они выгодны не меньше, а то и больше, чем лично нам. Если между персональными и социальными ценностями возникает конфликт, достаточно одного напоминания о том, что другие нас видят и судят, — после чего активируется всевидящий самоконтроль, который подавляет нежелательные импульсы и заставляет вести себя сообразно ожиданиям окружающих.

В такую схему верится, конечно, с трудом. Если наши личные ценности в действительности нам подсунуло общество, то самоконтроль нужен только для ограничения себя, и «я» мешает нам понять, кто мы есть. Но нейронауки подтверждают истинность этих утверждений: личное самоощущение и источники стремления к власти действительно в основном помогают получить благосклонность коллектива. Гармонизация — это тяжкий труд, но эволюция сочла, что приведение в соответствие позиции и убеждения человека и группы стоят затраченных на него усилий.

Наш социальный мозг

Ну вот почти и все, по крайней мере по части нейробиологии. Тронувшись в путь миллионы лет назад, мозг, приближаясь к нашим дням, все увереннее шагал под бой социальных барабанов. Чтобы дать нам большой мозг, умеющий решать разнообразные задачи, эволюции сначала надо было придумать, как извлечь его из материнской утробы. И теперь его основная часть вырастает уже за ее пределами.

Это обусловило образование связей как основного механизма адаптации млекопитающих. Детеныши должны быть окружены материнской заботой, а став родителями, не бросать свое потомство. Это обеспечивается двойным механизмом: социальной болью и социальным вознаграждением. Первая посредством дорсальной части передней поясной коры и передней островковой доли бьет тревогу, заставляющую устранить нависшую над связями угрозу. Второе под управлением вентрального стриатума, септальной области и окситоциновых процессов обеспечивает удовольствие от получения заботы и заставляет заботиться об окружающих.

У приматов наметились зачатки способности к чтению мыслей. Зеркальные нейроны латеральных лобно-теменных областей позволяют учиться, имитируя действия окружа­ющих. Эти области есть только у человека, и люди вкладывают в свои действия психологический смысл. С развитием у человека системы ментализации в дорсомедиальной пре­фронтальной коре и височно-теменном узле мы приобрели уникальную способность анализировать наблюдаемые действия, выявляя подспудные мысли, чувства и цели.

Это оказалось настолько важно, что система ментализации самопроизвольно активируется в минуты покоя. Она показывает нам социальные и психические элементы, скрытые за физическими явлениями. Помимо этого, мозг приглушает собственные сети несоциального мышления. Чтение мыслей необходимо для рационального следования социальной мотивации: поиска способов пополнить социальные связи и избежать боли социальной изоляции.

Определяющими функциями социального мозга стали самопознание и самоконтроль. Восприятие себя с по­мощью медиальной префронтальной коры обманчиво: мы считаем свое внутреннее содержание личным и недоступным окружающим, тогда как в действительности наши ценности и убеждения заложены социумом. Самоконтроль, приводимый в действие вентролатеральной префронтальной корой, тоже служит совершенно иной цели, чем кажется на первый взгляд. Он не стимулирует саморазвитие, а является инструментом контроля следования нормам и цен­ностям социума.

Ни наше «я», ни самоконтроль не работают на нас в том смысле, в каком мы привыкли думать. Они призваны следить за социальной гармонизацией и делать нас приятными для общения и конформными к группам, в которых мы проводим большую часть времени. Из-за них мы встаем на сторону коллектива, причем иногда в ущерб собственным несоциальным импульсам, и это прибавляет нам ценности в глазах окружающих. Если все члены группы возводят ее в приоритет, она процветает, невзирая на конкурирующие личные интересы.

Социальная жизнь далеко не проста. Мы зависим от самых сложных для понимания существ — других людей. Мы не сходимся во взглядах на хлеб насущный, крышу над головой и общее благополучие. Система далека от идеала, но эволюция вознамерилась, несмотря ни на что, сделать нас социальными.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Умнее, счастливее, продуктивнее

Социальный мозг в жизни