Кендрик минуту размышляет.

– Я подумал бы, не рассердит ли его это.

Ибрагим кивает и делает зарубку в памяти.

– Я тоже о своем папе не думал.

– У тебя же нет папы, дядя Ибрагим! Ему была бы тысяча лет сейчас.

Некоторое время мужчины сосредоточенно занимаются делом. Ибрагим видит семь или восемь человек, проходящих вдоль ячеек, – все они не у нужного им шкафчика, и Кендрик видит примерно то же самое. Ячейку 531 пока никто не трогал. Они ведут непринужденный разговор. Ибрагим выясняет, что любимое число у Кендрика – тринадцать, потому что его жалко, а Кендрик озадачивает Ибрагима вопросом о планетах. Самая большая – Юпитер, лучшая – Сатурн. (Не Земля? – Земля не считается!) Экранные часы отсчитывают секунды в восемь раз быстрее, чем настольные. К концу дня появляется новая уборщица, и на этом все.

– Так хорошо было, – говорит Кендрик. – А давай другой день опять вместе смотреть?

Ибрагим соглашается. Ему приходит сообщение от Элизабет: «Есть новости?» – и он отвечает: «Да. Меня тревожат отношения Кендрика с отцом». Элизабет в ответ присылает рожицу, закатившую глаза. Она всерьез увлеклась эмодзи.

Сделав перерыв на посещение туалета – Кендрик справляется с этим куда быстрее Ибрагима, – они включают запись того дня, когда Элизабет с Джойс открыли ячейку. Остановятся, как только их увидят.

Снова мелькают черно-белые изображения. Ни Ибрагим, ни Кендрик не устали – кто же устает, когда так интересно? Ибрагим спрашивает, любит ли Кендрик читать, и тот отвечает, что иногда любит, а иногда нет. Сам он интересуется, бывал ли Ибрагим в других странах, и тот упоминает Египет, тогда Кендрик произносит это слово по буквам.

Время подходит к обеду, когда Ибрагим видит на экране Элизабет с Джойс и замедляет прокрутку до нормальной скорости. Разговора он не слышит, но с этими двумя и так все понятно. Он видит, как им не дается замок, и Джойс лезет в сумочку, а потом Элизабет повторяет попытку, и дверца отходит. Качество записи не из лучших, но почти все можно разобрать. Элизабет достает пакетик из-под чипсов – тот, что утром показывала Ибрагиму, затем Джойс прячет его в сумочку, и они выходят.

Кендрик просит показать ему Элизабет с Джойс и восклицает: «Ого, это же и вправду они!» Но больше они ничего не обнаруживают и вынуждены признать поражение. Итак, у ячейки никто не появлялся. Никто не пытался ее вскрыть до прихода Элизабет с Джойс.

– Жаль, что мы не увидели преступника, – говорит Кендрик.

– И мне жаль, – соглашается Ибрагим. – Элизабет будет недовольна.

– А давай посмотрим за день до того, – предлагает Кендрик. – Просто так, на всякий случай.

Ибрагим не спорит, потому что по окончании работы Кендрик вернется к деду.

Они включают запись за двадцать пятое, накануне убийства Поппи и Дугласа. Или одной Поппи, если Элизабет права. Дуглас подделал собственную смерть? Хм-м-м… Сейчас они больше молчат, но молчать им уютно. Только раз Кендрик предлагает Ибрагиму угадать, с какой скоростью летит ракета, и все.

Они смотрят вместе и вместе замечают пришельца. Идет между рядами так же, как проходила сотня других людей у них на глазах. Только этот одет в байкерскую кожаную куртку, и лицо закрыто шлемом. И останавливается он точно перед ячейкой 531.

– Что у нас тут, Кендрик? – спрашивает Ибрагим.

– Может, преступник?

– Может, и преступник, – соглашается Ибрагим, выпуская облачко сигарного дыма. И кому это надо – выходить из дома?

Лэнс Джеймс сидит на бескрайней белой софе рядом со Сью Рирдон. Весь дом благоухает белым инжиром и гранатами. Лэнсу знаком и привычен этот запах. Или был привычен, пока Руфь не ушла, забрав с собой свечи. Иногда Лэнс зажигает спичку после того, как сходит в туалет, но это предел в его отношениях с ароматами.

– К вам ходит уборщица, мистер Ломакс? – интересуется Сью Рирдон. – Белый диван – довольно смелое решение.

– У меня много лет прибирается одна женщина из поселка, – говорит Мартин Ломакс. – Марджери или Мэгги – что-то такое. Спасибо, что заглянули. Я редко выбираюсь из дома. Плохо переношу машину.

– Нас это ничуть не затруднило. Лэнс как раз был у поворота к вашему дому, делая фотографии, – отвечает Сью. – Да и я не особо занята, только расследую смерть пары наших сотрудников.

– Расследуете? – удивляется Ломакс. – Я полагал, это вы и убили их. Разве нет?

– Хотите верьте, хотите нет, но не мы. Мы полагали, их убили вы, – возражает Лэнс.

Мартин Ломакс выпячивает нижнюю губу и кивает.

– Ну, кто-то из нас ошибается. Однако они погибли – вот что главное.

– Да, из этого и будем исходить, – соглашается Сью. – Как же это вы пускаете сюда уборщицу? А вдруг она на что-нибудь наткнется?

– Я всегда навожу порядок перед ее приходом. А вы?

– Ну, я прибираю кое-какие журналы и мою посуду, – признается Сью.

– Вот так и я. За полчаса до ее прихода вечно начинаю метаться, постоянно что-нибудь забываю – пакетик кокаина или еще что. С годами вообще стал лениться насчет приборки.

– Поэтому, конечно, и алмазы разбросаны повсюду, – язвит Сью.

– Ну да, – кается Ломакс. – А потом я включаю ей «Радио четыре»[30], и она уходит. Как вы думаете, сколько вы людей убили?

– Восемь или девять, – отвечает Сью. – А вы?

– Примерно столько же.

Лэнс озирается по сторонам. Они находятся в оранжерее, откуда открывается прекрасный вид на сад. На одном эвкалипте висит забытый флажок. Наверное, недавно устраивали какой-то праздник. Мартин Ломакс пока что не предложил им не только кофе, но даже стакана воды. Вряд ли это демонстрация превосходства. Просто не догадался.

– Понимаю, что надоедаю вам, – говорит Ломакс, – и знаю, что поднимаю слишком много шума, но мне действительно необходимо найти эти алмазы.

– Как и нам, – кивает Сью.

– Ну, вам-то на самом деле не нужно их искать, не так ли?

– Боюсь, что нужно, – возражает Лэнс.

– В действительности нет. Разумеется, если вы их найдете, вам это зачтется. Кто-то останется вами доволен. Однако алмазы-то не ваши, верно, Сью?

– Но ведь и не ваши, согласитесь? – парирует Сью.

– Я читал одну книгу, там мафия отдала кого-то на растерзание тиграм. В частном зоопарке, – сообщает Лэнс. – Представляете?

– Ну, боюсь, что алмазов у нас нет, – говорит Сью, – и мы понятия не имеем, где они.

– Чушь, – говорит Мартин Ломакс. – Я вижу это так: вы их убили, чтобы капитально замять дело. Вы и ваша банда знаете все. Пытали их перед смертью, заставили говорить?