Вспоминая все возгласы и смех на предыдущих сеансах, Рой решил, что ради эксперимента стоит заставить клуб «Абак» молчать. Они с доктором Ричардсоном надеялись продемонстрировать, что характерный голос и сдавленный смех Уолтера не могут исходить от кого-то в кругу спиритического сеанса. Ричардсон продемонстрировал свою знаменитую «машину для отключения голоса» – механизм, который должен был доказать, что никто не открывал рот, когда предположительно говорил дух.

Мина утверждала, что этот прибор похож на соску, которой затыкают рот орущему младенцу. Во рту каждого участника сеанса находился резиновый конец трубки, соединенной с U-образной емкостью. Участники должны были дуть в отверстие на конце трубки, пока вода в емкости поднималась с одной ее стороны и опускалась в другой. Когда достигалось равновесие, медиум и участники должны были заткнуть отверстие языком.

Таким образом все, находившиеся в кругу, не могли издавать звуков: если кто-то открывал рот, давление воздуха ослабевало и вода начинала перетекать на другую сторону светящейся трубы. Мина радовалась, что сеансы проходят в темноте, потому что иначе она не могла бы удержаться от истерического смеха при виде своих друзей со шлангами в руках, пока Уолтер повторял: «На дворе трава, на траве дрова» и «Корабли лавировали, лавировали да не вылавировали». Доктор Крэндон, который не замечал комичности ситуации, считал, что необычное устройство выполняло свою функцию. Оно заглушало участников, но не призрака.

В честь наступления 1924 года зазвонил расположенный вне досягаемости медиума гонг. В шутку ударив молоточком в грудь Алека Кросса, Уолтер затем принялся бить в гонг, а из фонографа лились звуки джаза. Это был год призрачного стука, касания эктоплазменных рук, парящих в воздухе роз и таинственных эллиптических огоньков, сверкающих, как глаза (Уолтер решил продемонстрировать присутствующим своих астральных питомцев). Хотя миссис Крэндон еще не согласилась на проверку комиссией журнала «В мире науки», она, будто готовясь к дебюту, принялась усиленно тренировать свои способности. В Англии и Германии ученые увлеклись феноменом, называемым «телекинез». Медиумы в Европе, в частности Эван Пауэлл и братья Шнайдер, заставляли вазы и абажуры левитировать и перемещаться в комнате для сеанса. В начале года Мина добавила эти эффекты в свою программу.

К тому времени мать Мины и Уолтера, Джемима Стинсон, начала ходить на воскресные сеансы. Иногда на них приглашали медиума Сару Литцельман, поскольку ее присутствие, казалось, увеличивало силу Мины. Призрак и девушка начали флиртовать.

– Уолтер, я принесла тебе три алые-алые розы, – объявила Сара в темноте сеанса пару дней спустя после Дня святого Валентина.

Из кабинки медиума донесся шорох, затем оттуда повеяло холодом, и Уолтер ответил:

– Я принес вам желтую, желтую, желтую розу…

После того как он повторил это еще двум женщинам в кругу, Китти Браун и ее матери, на коленях у них материализовалось по одной желтой розе. В другом случае – Мину при этом удерживали исследователи – на стол для сеанса легли две гвоздики. Когда они начали двигаться, миссис Ричардсон выразила желание понюхать цветок, и он «с невероятной скоростью двинулся по кругу», касаясь лиц, голов и носов, пока не завис у ее подбородка, где и остался.

– Вы хорошо проводите время? Не правда ли, чудесный вечер?

Уолтер играл не только с цветами. В марте рассказывали о пепельнице, которая скользнула по столу, поднялась под потолок, а затем залетела в кабинку медиума и принялась грохотать о ее стенки, пока Мину, пребывающую в трансе, удерживали доктор Крэндон и Ричардсон. Уолтер говорил, что черпает силу из разумов сидящих за столом, хотя и жаловался, что их ментальная сила недостаточна.

Несмотря на то что исследователи из Гарварда продолжали наблюдать за Миной, они оказались не в силах объяснить эти новые проявления. Цветы нежно касались дам или хлопали исследователей по лицам. Присутствующих щипали, щекотали или дергали за волосы. Ученых дергало за штаны нечто, казавшееся сотканным из тумана, бесплотным, холодным или иным образом нечеловеческим. Сары Литцельман «коснулось что-то, похожее на губы»; миссис Ричардсон чувствовала на своем лице нечто, похожее на паутину; ее икры и лодыжки касалось «что-то, похожее на лапу животного».

Другой член клуба «Абак», Фредерик Адлер, почувствовал, как что-то вспрыгнуло ему на ногу.

– Да, как блоха, – прошептал Уолтер.

– Тогда почеши, – предложил Адлер и тут же почувствовал, как его что-то схватило.

Когда доктор Крэндон спросил, не розыгрыш ли это, Уолтер ударил своего шурина десять раз по ребрам.

– Я тебя разыгрываю, да? – приговаривал он после каждого удара. – Смейтесь, – подтрунивал над ними Уолтер. – Если вам не над чем смеяться, посмотрите на себя в зеркало.

Однажды по чьей-то просьбе Уолтер материализовал эктоплазменный палец со светящимися костями, как на рентгеновском снимке. Он поднялся и опустился, как судейский молоток, стукнув по столу, затем какая-то светящаяся масса перевалилась через край кабинки медиума и прозвучало шесть ударов.

– Это пока лучший сеанс, – отметил доктор Ричардсон.

– Впереди нас ждет безумная ночка.

Уолтеру нравилось дразнить Роя и других присутствующих, говоря им, что в кромешной тьме выползают пауки и черви.

– Как в аду, – гоготал призрак.

Доктор Эдисон Браун, почувствовав, как что-то ползет у него по губам, попытался прихлопнуть невидимое насекомое. Когда Алек Кросс начал ныть, что-то ударило его по ладони. Мина почувствовала, как о ее ноги трется невидимая кошка.

На другом собрании, уже зимой, медиум заставила во тьме проявиться два треугольника, сотканные из света и похожие на изогнутые крылья. Уолтер сказал, что это летучая мышь по имени Сьюзи.

– Она меня носит, – пошутил призрак. – На Сьюзи я ездил в Европу.

Сьюзи бросилась в лицо Робаку, но к сестре доктора Крэндона, Лауре, отнеслась более дружелюбно, усевшись на ее плечо, пока остальные успокаивались. Были и другие животные, продемонстрированные собравшимся Уолтером, «целый астральный зоопарк», но выступление оккультного зверинца не завершилось, пока мистер Берд не вернулся на Лайм-стрит.

Один-единственный подтвержденный случай общения с духами реабилитировал бы сэра Артура Конан Дойла, но сколько еще разоблачений должно случиться прежде, чем антиспиритуалисты – иллюзионисты, религиозные фундаменталисты, сторонники Генри Менкена и настаивающие на необходимости эмпирических доказательств ученые – устанут читать о медиумах в газетах? Берд заметил, что читатели, пишущие в редакцию «В мире науки», поделились поровну на скептиков и тех, кто симпатизировал медиумам. Редакцию захлестнул поток писем с комментариями о том, как обошлись с Пекораро: некоторые жаловались, что медиума связали слишком крепко, другие – что его следовало связать надежнее.