Мстислав по давней привычке пригладил усы, промолвил:

– Как не радоваться? Вот лежит северянин, вот варяг, а дружина моя цела.

Не прав оказался князь Мстислав, пусть и немногочисленные, но потери в дружине были. В этой кровавой сече погиб от меча друг Дементия грек Терентий, здесь же сложил свою голову сын Редеди, предводитель касожской конницы Юрий. Война в очередной раз собрала свой недобрый урожай.

* * *

Ярослав собрал разрозненные остатки войска у Киева, но града отстаивать не стал, как и прежде, ушел от опасности на север, в Новгород. Мстислав же брата преследовать не захотел и на Киев не пошел, от Листвена вернулся в Чернигов. Тут и раздал добычу дружинникам и союзникам, как молвится: «Что в бою взято, то свято». Полон трогать не велел, привел в город, но долго держать не стал, как и в случае с касогами, позвал согласных в дружину, остальных отпустил. Раненых воев до полного выздоровления оставили в просторном пустом амбаре на княжеском дворе. Черниговцы их выхаживали, кормили. Война войной, а ведь в большинстве свои люди, да и иноземцев бы пожалели, у русского человека душа отходчивая, сердце доброе. Вот и Мстислав то и дело посылал к раненым нужное, чтобы скорее окрепли. Навестил раненых и Дементий. Выспрашивал, кто из Киева и не знают ли они Мечеслава. Один из них, муж средних лет, русоволосый, с серо-голубыми глазами, окликнул:

– Эй, молодец! Какого Мечеслава ты ищешь и зачем он тебе понадобился?

– Мне нужен человек по имени Мечеслав, который служил наемником в Царьграде. Это мой отец. Я никогда не видел его и ищу, чтобы это сделать.

Незнакомец, прижимая к животу окровавленную тряпицу, тяжело поднялся с соломенной подстилки, хрипло спросил:

– Уж не Дементием ли тебя кличут?

– Да, это мое имя, – удивленно ответил Дементий.

На глазах незнакомца блеснули слезы.

– Меня Витимом зовут, но в честь дядьки я был назван Мечеславом. Выходит, мы с тобой родичи. Двоюродник ты мне.

Дементий всплеснул руками, бросился обнимать родственника. Витим заскрежетал зубами:

– Погоди с объятиями, ранен я. Под Лиственом копьем живот проткнули.

Дементий отпрянул, извинительно сложил ладони перед собой.

– Прости!

– Ничего, от такого радостного свидания и боль легче переносится: – Витим опустился на подстилку. – Садись рядом, родич, нам с тобой много о чем перемолвиться надо.

Дементий послушно сел, спросил:

– Правда ли, что отец умер?

Витим кивнул:

– Так и есть. Уж два десятка лет прошло, как полег он от печенегов под Белгородом.

Дементий понурился. Рука Витима легла на плечо.

– Он всегда помнил о тебе и горевал, что не может увидеть, но все мы смертны… Мечеслав ушел, остались родичи: дед Гремислав еще жив, твой брат младший Никита. Ныне он в Царьграде правителю вашему служит, недавно весточку от него получили. Ты-то как в Чернигове оказался?

Пришлось Дементию подробно поведать о смерти бабушки Минодоры, бегстве из родного селения, жизни у апелатов, о Константинополе, о том, как попал в Херсонес, а затем в Тмутаракань к князю Мстиславу. Рассказал о походе на касогов и на Киев. Закончил Лиственом.

Витим тяжело вздохнул:

– Вот ведь как господь судьбы людские устраивает, и тебя и меня под Листвен привел и в Чернигове дал встретиться, а ведь в этой битве мы могли погибнуть.

– Хуже того, мы могли друг друга убить.

– Верно молвишь, отвел бог от нас эту беду, – согласился Витим. После недолгого молчания спросил. – Дальше как жить собираешься?

Дементий пожал плечами:

– Пока Мстиславу послужу, а дальше видно будет.

– В Киев, в селище к родовичам наведаться не хочешь? Чад моих посмотреть. У меня их двое, дочь и сын.

В глазах Дементия вспыхнула радость:

– Я бы хоть сейчас!

Витим улыбнулся:

– Сейчас не получится, слаб я еще, мне дороги не осилить. Вот рана заживет, тогда и двинемся к Киеву.

Лицо Дементия вдруг погрустнело:

– Чтобы нам вместе в Киев отправиться, прежде дозволения у князя спросить надо, а Мстислав с Ярославом вражду имеет.

– Бог даст, помирятся, а ты дозволения все же спроси, может, отпустит тебя князь с родовичами повидаться…

* * *

Мстислав Дементия отпустил, и не с пустыми руками: велел ему доставить посаднику в Киеве письмо для Ярослава, в коем собственноручно написал: «Садись в своем Киеве: ты старший брат, а мне пусть будет эта сторона Днепра».

Ярослав письмо от брата получил, но в Киев идти не захотел, мало ли что на уме у брата, без большой дружины соваться в стольный град не следовало, потому выжидал, собирал воев. Ярослав не шел в Киев, Мстислав не уходил из Чернигова, ни войны, ни мира, так более года и жила Русская земля. За это время Дементию удалось два раза навестить родичей. Первый раз побывал в Киеве, когда ездил отвозить письмо Мстислава. Тогда случилось познакомиться с Таисией, Надежей и двумя племянниками, детьми двоюродника Витима. Таисия приняла его как родного сына, немалую долю нерастраченной материнской любви она подарила Дементию, в ком текла кровь ее мужа. Второй раз Дементий вместе с Витимом навестил родичей в селище. Особо радовался его появлению старый Гремислав. Седой слепец время от времени просил его подойти, ощупывал руками лицо, плечи, переспрашивал, какого цвета у него глаза, волосы, беззубо улыбался, скрипучим голосом молвил:

– Это ж надо, радость мне выпала, перед смертью еще одного внука обрести!

Дементию, с малых лет оторванному от корней, такое отношение родичей грело душу, ласкало сердце. Казалось, что любовь, не данная ему отцом, теперь приходит через родственников. И все же мысли тянулись к дому, к родным горам, но пока был жив патрикий Адриан Малеин, думать об этом не стоило…

* * *

Через год после битвы под Лиственом Ярослав все же решился идти в Киев с большим войском. В начале весны следующего, 1026 года под радостные крики киевлян он въехал в столицу. Все ждали новой войны, но ее не случилось. Накануне лета князья договорились встретиться с малыми дружинами около Городца. Ярослав был не из робких и в битвах, и на охоте, но встречи с Мстиславом с глазу на глаз опасался, вдруг братец и его зарежет, как славного воина, касожского князя Редедю. Через послов договорились встретиться между дружинами, и чтоб с каждой стороны по пять воинов было. В телохранители к Ярославу попал и Витим, но услышать, о чем говорили князья, ему не удалось. Мстислав и Ярослав отошли от сопровождающих их телохранителей и долго о чем-то беседовали. Воины обеих дружин с особым вниманием и волнением смотрели на князей. Гадали, чем же окончится разговор? О чем договорятся? Быть новой крови или нет? Но вот князья обнялись, по-родственному, по-братски. Быть миру! Быть спокойствию на Русской земле! Взлетели над головами шапки и шеломы, радостные крики всколыхнули воздух: