– Я так и не нашел медсестру… – Он замер, не договорив, и бросился ей на помощь.

Освободив Анну, Николай перевернул Колодяжного на спину.

– Ты?!

– Как видишь, пока жив, – ответил тот.

– Да я же тебя своими руками! – Клейменов занес над его головой кулак, но, заметив кровоточащий глаз, опустил его и поморщился: – Черт!

Анна заползла на кровать и замерла. Оставшихся у нее сил хватило лишь на то, чтобы позвонить Платонову:

– Павел? Это я… Давай, возвращайся…

– Зачем?

– Колодяжный здесь.

– Что?!

– Я говорю, Колодяжный жив. И позвони Ускову, пусть пришлет в мою плату конвой.

Из больницы Анна выписалась только через четыре дня. Плечо, конечно, еще не зажило, но она подписала все необходимые документы и ушла под свою ответственность. При этом, конечно, пообещала доктору, что, вернувшись в Москву, непременно долечится.

Стоял холодный ноябрьский день с ослепительным солнцем и голубым, безоблачным небом. Подъехав к управлению, Анна задержалась на улице, прислушалась к себе и ощутила непривычное спокойствие.

Платонов поджидал Анну в кабинете, она заранее предупредила его звонком.

– С выздоровлением!

Анна стянула с себя куртку, которую заказала по Интернету взамен обгоревшего пальто, и, бережно придерживая перебинтованную руку, села за свой стол.

– Хотелось бы знать, как обстоят дела.

– Замучился я с бумажной волокитой, – признался Павел.

– А Усков, что же, не помогает?

– Григорий Кузьмич написал рапорт. На днях его проводят на заслуженный отдых.

– Надо же… Вот уж не ожидала.

– Говорят, его ушатал Стратонов. Если бы не он, шиш бы Усков ушел.

– Это тебе Краюшкина рассказала?

– Кто же еще…

– Теперь давай о делах. – Поморщившись, Анна пристроила больную руку на стол.

– Колодяжный дал согласие сотрудничать со следствием в обмен на возможность выбрать подходящую зону, – сказал Платонов.

– Это ему Стратонов пообещал? – спросила Анна.

– Кто же еще…

– Тебе надо избавляться от слов-паразитов. Так нельзя. Все время повторяешь: «кто же еще».

– Короче, показания Колодяжный дает с большим удовольствием, я бы сказал, бахвалится.

– И это понятно. Терять ему нечего. Ни больше, ни меньше не дадут, а точно – пожизненное.

– В настоящий момент он содержится в тюремной больнице областного СИЗО.

– С чего это вдруг?

– У него поврежден глаз.

Стерхова усмехнулась:

– Ах да, я и забыла. Кто его допрашивал?

– В том числе – я, – похвастался Павел.

– Ну, и каковы впечатления?

– Тварь конченая, ничего другого сказать не могу. При женщинах матом не ругаюсь. – Платонов огляделся, словно примеряясь, куда можно плюнуть.

– Давай без эмоций, – сказала Анна.

– Помните, я говорил, что в Тамбов он вас послал, чтобы выиграть время?

– Ты оказался прав.

– Частично. На самом деле Колодяжный позвонил для того, чтобы мы засекли его телефон и приехали к даче. Надеялся, что пожар все спишет и его вместе с женой сочтут погибшим.

– Тогда кто же сгорел в доме вместо них?

– Парочка местных бомжей. И кстати, когда мы стояли около горящего дома, Колодяжный за нами наблюдал.

– Откуда? – вздрогнула Анна.

– С чердака из дома напротив.

– Он признался, где спрятал жену?

Платонов радостно улыбнулся:

– Ее обнаружили в соседнем кооперативе по чистой случайности. Хозяева приехали за картошкой, а там на кровати лежит Елена Васильевна. Колодяжный накачал ее снотворным, теперь она еще и простужена. В доме-то было холодно.

– Где она сейчас?

– В областной больнице. Вы, кстати, могли бы там с ней встретиться.

– От одной такой мысли становится жутко, – сказала Анна. – Она ничего не знает?

– Рядом с ней сейчас дочь от первого брака, которая приехала из Москвы. Я все рассказал ей. Думаю, по-семейному как-нибудь разберутся.

– Да нет, – проронила Анна. – Нельзя взваливать на плечи девчонки такой непомерный груз.

– Хотите сказать Колодяжной сами?

Стерхова кивнула:

– Хочу.

Понаблюдав за Платоновым, она поняла: тот собирается что-то сообщить, но не решается.

Анна поощрительно улыбнулась:

– Ну, что ты? Давай, говори.

– Хочу здесь остаться. Вы не против, если переведусь? Пришло распоряжение из Главного управления. Здесь будут формировать отдел по расследованию преступлений прошлых лет…

– И что?

– Не возражаете, если я сюда переведусь?

Она улыбнулась:

– Еще и порекомендую.

– Спасибо!

– Послушай-ка, Павел. – Стрехова опустила глаза и дальше заговорила как будто через силу: – Нужно, чтобы Колодяжного доставили ко мне на допрос.

Платонов ошарашенно замер.

– Удивляюсь я вам, Анна Сергеевна! Оно вам надо? Болейте себе на здоровье. Все, что нужно, вы уже сделали.

– Оформляй документы, пусть конвоиры привезут его сюда. И лучше сегодня.

Платонов посмотрел на часы:

– Успею?

– А ты поспеши.

Допрос Колодяжного для Анны был сопряжен с некоторыми трудностями. Она заранее выбрала нужный тон, но, когда увидела его, все изменила. Как только конвоиры усадили его на стул, она сказала:

– Права оглашать не буду. Считайте, что наш разговор – неофициальный.

– Мне все равно. – Колодяжный ощупал ее взглядом: – Сильно пострадали?

Она огрызнулась:

– Вам-то какое дело?

– Видел-видел, как в огонь сиганули. Себя не пожалели. А зря.

– Не вам об этом судить.

– Знаете, как говорят? – Колодяжный хитро усмехнулся. – Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет. Точно про вас.

– Хватит разглагольствовать. Давайте ближе к делу.

– Куда уж ближе… – Колодяжный потрогал рукой повязку на глазу. – Задавайте вопросы. Мне только и осталось, что поговорить. Одно развлечение.

– Что вы сделали с настоящим Колодяжным?