В камине горел огонь, поленья успели обуглиться и уютно потрескивали. Балдахин над широкой кроватью оказался королевского вишнёвого цвета с лилиями, расшитыми золотом. Возле кресла, придвинутого к камину, стояла маленькая скамеечка и алая бархатная подушка на ней — будто специально подготовленная для моей кошки.

Я опустила Люську на пол, и та принялась обходить новую территорию. Я последовала её примеру. Прошлась вдоль стен, коснулась рукой резного шкафа, остановилась у занавешенного плотными гардинами высокого окна. Из него виднелся лес, отсюда показавшийся не таким уж и мрачным.

— Здесь очень красиво, — сказала я.

— Мы старались сделать эти комнаты удобными для вас. Когда хозяин прислал письмо, выбрали для маменьки нашей королевы лучшую спальню.

Милли перешла к другой теме:

— Я уже наносила горячую воду в ванну. Пока вы будете мыться, подниму сюда ваши вещи.

— Но там много, два больших чемодана, пакет и шляпная коробка. Одна ты всё это не унесёшь.

— Так мало? — Милли нахмурилась, но тут же улыбнулась. — Ничего, я справлюсь, хозяйка. Ванна вот здесь.

69

Проведённый в ванне час оказался лучшим временем этого бесконечного дня. Нанежившись в горячей воде и на время забыв обо всех проблемах, я будто скинула с себя пять трудных лет. Затем отдыхала иначе: и когда пользовалась кремами и масками, и пока сушила волосы. Мастерица на все руки Милли помогала мне их уложить и заколоть красивыми гребнями.

Закончив с причёской, мы пересмотрели все мои платья, и я, так уж и быть, решила повременить с переодеванием в картофельный мешок. Выбрала к обеду самое любимое — небесно-голубое с вышитыми на гладком шёлке незабудками и подснежниками. Оно не только подходило к цвету моих глаз, но дарило ощущение молодости и свежести. Не платье, а настоящее волшебство.

Милли и горячий утюг позаботились о том, чтобы измявшаяся в дороге ткань вернула себе прежнюю безупречную гладкость.

— Вырез чуточку низковат, — озабоченно заметила Милли и тут же расплылась в умилительной улыбке, — а так оно чудесное. Вы в нём будто леди Весна. Но вот тут, — она показала на себе, — надо бы чуточку спрятать.

— Но как?

— Я всё сейчас принесу.

С полупрозрачной косынкой, закрывшей часть декольте, я могла смело отправляться в главный зал.

Люську решила оставить в комнате, та не возражала. Утомлённая долгой дорогой и вкусно пообедавшая тем, что принесла Милли, пушистая соня обрела рай на мягкой подушке у горящего огня.

— Вас проводить? — предложила Милли.

— Нет-нет, спасибо, милая, я сама доберусь. Тут только по лестнице спуститься и направо повернуть, ты ведь сама говорила.

В коридоре оказалось более прохладно, чем мне прежде казалось. Но возвращаться назад и портить весенний наряд зимней накидкой я не захотела. Отправилась дальше и услышала громкие голоса, доносящиеся из-за прикрытой двери. Говорящих я сразу узнала.

— Но, леди Макария, так нельзя. Какое бежать? Зачем вам бежать? И как вы это сделаете, когда магия здесь не работает?

— Но я не могу здесь оставаться. Произошла страшная ошибка, и только я могу всё исправить. Иначе моя жизнь будет кончена.

— Вы ведь уже согласились стать женой герцога Валентайна, — горячо возразила Инес. — О чём вы говорите, боги! Он ведь прямо предложил вам разорвать помолвку, а вы отказались.

— Я не отказывалась!

Что? Как это она не отказывалась, когда в присутствии всех заявила, что желает стать герцогиней Блэквуд?

Инес повторила мои мысли почти слово в слово.

Макария в ответ ещё повысила голос:

— Да, я так сказала, но хотела сказать совершенно другое! Я ведь говорила тебе, что потеряла контроль над собой! Этот голос, ужасный голос в моей голове, я не могу сопротивляться ему, он...

Я слушала признания, предназначенные не мне, приоткрыв от удивления рот. Но ещё сильней удивилась, когда истеричные нотки в один миг исчезли из голоса Макарии.

Следующие её слова прозвучали непривычно жёстко:

— Инес, почему вы стоите? Немедленно подайте мне свадебное белое платье. К столу я спущусь только в нём.

— Но продолжение ритуала планируется провести после обеда...

— Разве я спрашивала ваше мнение? Вы здесь находитесь лишь для того, чтобы выполнять мои указания.

«Семь пятниц на неделе — нет, семь пятниц в течение четверти часа!»

Я клялась, что не буду вмешиваться в это дело. Но о том, что Макария слышит голоса и ведёт себя до крайности непоследовательно и странно, решила всё-таки герцогу рассказать.

70

Глава 24. Чёрное — белое

Стоило подойти к дверям гостиной, как они торжественно распахнулись передо мной. Прислуги рядом я не увидела, значит, чья-то магия пригласила меня войти внутрь. Учитывая, что приезжие маги не могли пользоваться своими силами в этом месте, а в прислугах тут лишь простаки-тролли — лавры заботливого хозяина следовало приписать герцогу Валентайну.

Даже странно так думать о высокомерном наглеце, наговорившем мне невообразимой чуши у порога своего дома.

Войдя внутрь гостиной, я остановилась неподалёку от входа. По местным обычаям дала присутствующим минутку себя рассмотреть. Заодно огляделась по сторонам и решила, что мне здесь нравится.

Гостиная оказалась на удивление уютной для помещения таких размеров. Прохлада коридоров и лестниц сменилась теплом от двух горящих каминов. Обстановку составляли диваны и кресла, несколько круглых столиков со стульями, как будто приготовленных для карточных игр, шкафы с книгами, картины на стенах, круглые люстры с горящими свечами.

Валентайна в гостиной не оказалось. Здесь собрались все новоприбывшие, кроме Макарии и Инес. Молодые люди заняли диван и кресла возле дальнего от входа камина. Возле ближайшего, опираясь локтем на каминную полку, с наполненным бокалом в руке стоял Оливер Престон.

В Азарии не только женщины, но и мужчины из высшего общества одевались ярко и пышно. Престон если и переоделся, то в точно такой же, как прежде, уныло чёрный сюртук. Скорей всего, его религиозный сан требовал подчёркнутого аскетизма. С другой стороны, брат Оливер что-то пил, а значит, не был полностью чужд желанию подарить своему телу приятные ощущения.

Мужчина вежливо поклонился, в ответ я изобразила реверанс. Глубокий ровно настолько, как преподаватели объясняли. Но вот улыбнулась ему я уже от себя. Престон тоже мне улыбнулся, и его лицо сделалось привлекательней, мягче. И только тогда я вспомнила о дурацком правиле про опущенный взгляд.

Пришлось потратить пару минут на необходимые объяснения. Я как будто оправдывалась перед почти незнакомцем, не будучи