Глядя на нее, я вспомнила, что мама тоже часто засыпала после рождения Элси и не могла кормить ее грудью. Мне стало любопытно, кормила ли своих детей миссис Ингланд. Я представила хозяйку в кровати, обложенную белоснежными подушками, а рядом серебряный чайный поднос.

Мама рожала Элси тяжело. В промежутках между появлением на свет нас пятерых у мамы рождались еще дети, но мы о них не говорили. Порой я думала об этих отправившихся на небеса малютках со смесью облегчения и вины – ведь на Лонгмор-стрит было и так слишком тесно. Однако Элси каким-то чудом выжила. Она родилась желтой и болезненной, но упрямо цеплялась за жизнь, внимательно разглядывая нас карими глазами-пуговками. Я очень обрадовалась сестренке. Папа тоже ее полюбил. Он щекотал носик Элси перышком, и она чихала. Первое время кроха спала в ящике комода в родительской комнате, и мне снились кошмары, будто ее случайно закрыли. Позже я брала Элси к себе в кровать, с наслаждением вдыхая аромат молока и чистых пеленок. Когда малышка просыпалась по ночам, то звала именно меня. Она нуждалась во мне. Доверяла мне.

В ту ночь на небе высыпали звезды. Дождь прекратился, и небо сияло мириадами огоньков. Я лежала на траве и смотрела ввысь. Я замерзла и промокла, мокрые волосы липли к шее, но я не дрожала. Я вообще не чувствовала свое тело.

– Как вас зовут? – спросили меня.

– Где Элси? – забеспокоилась я.

Так напечатали в газетах. Сама я ничего не помнила.

Все утро я не отходила от окна, высматривая почтальона на велосипеде.

– Что ты там ищешь? – недоумевала Милли.

Я решила превратить это в шутливое состязание.

– Кто первый заметит почтальона, тот выиграл! – объявила я. – Можешь подежурить, пока я уберу посуду после завтрака?

Когда я вышла из кухни, Милли мчалась вниз по лестнице.

– Я его видела! Я выиграла! Он здесь!

Стоявший на крыльце почтальон даже отшатнулся от неожиданности.

– Доброе утро, мисс!

– Доброе утро.

Он вручил мне три письма, и я, пробормотав слова благодарности, резко захлопнула дверь. Все три предназначались мистеру Ингланду.

– Я выиграла! – ликовала Милли.

– Да, ты молодец.

– А давай завтра тоже сыграем?

– Договорились.

Я положила конверты на столик в холле. В памяти всплыли слова мистера Ингланда о том, что полученные письма раздавала его жена. А потом я вспомнила, как утром перед свадьбой Блейз миссис Ингланд вручила мне письмо от Элси, которое пришло за день или два до того.

Хозяйка разбирала одежду у себя в комнате. Я постучалась, стоя на пороге.

– Прошу прощения, мэм, для меня писем нет, верно?

– Что вы имеете в виду? – спросила она, обернувшись.

– Я жду письмо, но оно не пришло.

Миссис Ингланд мотнула головой. Хозяйка держала голубой пиджак с кремово-белым кантом в военном стиле. Для того, кто никуда не ходил, у нее был роскошный гардероб.

– А вы не спрашивали у почтальона?

– Я только что его видела.

– Возможно, письмо где-то задержалось. – Она повернулась ко мне спиной.

– Красивый пиджак, мэм, – заметила я.

– Этот?

Миссис Ингланд оценивающе на него посмотрела, склонив голову набок, и вернула на вешалку. Я медлила у двери. Чарли, перепачканного хлебными крошками и маслом, я оставила в детском стульчике, и на миг мне показалось, будто малыш закричал.

– Сегодня утром мы с мисс Милли устраиваем соревнование по кручению юлы. Не хотите ли поучаствовать? – наконец осмелилась спросить я.

– Хочу, – улыбнулась миссис Ингланд.

С вечерней почтой мне ничего не пришло. На следующее утро тоже. Я спала урывками, меня мучили кошмары и дурные мысли, и после завтрака я спросила у миссис Ингланд позволения сходить на почту. К моему облегчению, она разрешила и даже вызвалась посидеть с Чарли. Я оставила их в детской и взяла Милли с собой, быстро надев на нее пальто и перчатки.

Во дворе фабрики мистер Ингланд разговаривал с мужчиной.

– Папа!

Милли так неожиданно помчалась к отцу, что я не успела ее остановить и побежала следом.

– Мисс Милли! – кричала я. – Ваш отец сейчас занят!

Наконец я схватила Милли за руку и заставила остановиться. Впрочем, мистер Ингланд обрадовался нашему появлению. Его собеседник повернулся, и я узнала бледно-голубые глаза Конрада Грейтрекса. Милли сразу оробела и вцепилась в отца.

– Доброе утро, Миллисента, – поздоровался мистер Ингланд. – Куда направляетесь?

– На почту, – ответила та.

Дед не замечал внучку. Он смотрел по сторонам, словно куда-то торопился.

– Если хотите, вас отвезет Бродли, – предложил мистер Ингланд. А потом, не увидев коляски, поинтересовался: – А где Чарли?

– Он с миссис Ингланд, сэр.

Хозяин хотел что-то сказать, но передумал.

– Отправляете посылку? – вместо этого спросил он.

– Нет, сэр. Я давно жду весточки от сестры, вот и решила узнать на почте, не могла ли произойти задержка и нет ли для меня писем.

– Ясно.

Мне показалось, мистер Ингланд чем-то раздражен; стоявший рядом с ним Конрад Грейтрекс излучал нетерпение.

– Не думаю, что моя жена обязана следить за детьми, пока их няня занимается своей корреспонденцией, – добавил хозяин.

На несколько мгновений повисла тишина. Я открыла рот, собираясь ответить, однако не нашлась что сказать: мистер Ингланд был прав. Я покраснела от стыда и заставила себя взглянуть хозяину в глаза.

– Я очень виновата, сэр. Я немедленно возвращаюсь домой.

– Все в порядке. Поедете туда на карете, а потом сразу обратно. – Он положил большую ладонь на макушку дочери. – И не вздумай затащить няню Мэй в магазин игрушек.

Я едва соображала, где нахожусь, почти не слышала прощальных слов мистера Ингланда перед тем, как оба мужчины неторопливо удалились в здание фабрики. Я испытывала такое острое унижение, что чуть не плакала.

Поход на почту оказался безрезультатным. Служащий был занят и очень торопился. Он уверил, что все письма доставляются вовремя. А затем протянул руку над моей головой и взял посылку у человека, стоявшего за мной, давая понять, что разговор окончен. Смаргивая слезы, я вышла на улицу за руку с Милли и огляделась вокруг в поисках Бродли. Кучер ждал там, где мы его и оставили – напротив галантерейной лавки.

И о чем я только думала, отсылая миленькие открытки и воображая, будто все прекрасно! Ведь последнее письмо от сестры пришло… Когда же это было? Элси не ставила дат, а конверты я выкинула. Наверное, прошло не менее двух недель. Мелькнула мысль о кремовом конверте, вложенном в письмо от сестры: что же в нем такое?