Так, вчетвером, мы вышли на улицу. Миссис Ингланд нарядилась в красивое шерстяное пальто голубого цвета и соломенную шляпку с широкой белой лентой. Я приготовилась идти обычной дорогой мимо фабрики, но хозяйка свернула направо, и мы зашагали вверх по склону холма по едва заметной среди деревьев тропке, вдвоем перетаскивая коляску, если она застревала.

На пологой вершине холма посреди вересковой пустоши стояла деревня с похожей на гагатовую брошь[58] церковью, которая загадочным образом выдерживала холодные северные зимы на протяжении целого столетия. Дома на узких улочках, как и дороги, были построены из черного камня, и от этого все вокруг имело сырой, полинявший от дождей вид.

Вокруг деревни, сразу за крайними домами, раскинулась вересковая пустошь – огромное унылое море. На главной улице у водокачки собралось несколько ребятишек с чумазыми лицами. Маленький мальчик, словно обезьянка, повис на рычаге и качал его вверх-вниз, поливая землю ради забавы. Все уставились на нашу процессию: на украшенную серебром коляску, на госпожу с карамельными локонами и ее няню в синей накидке. Темноволосая женщина, мывшая порог, проводила нас долгим взглядом. За низенькими домами виднелось кладбище с церковью посередине, и я подумала, как, наверное, безрадостно смотреть из окна на могилы, за которыми начинается тоскливая пустошь.

Вскоре мы миновали деревню. На открытой местности со всех сторон хлестал ветер, небо затянули темно-серые тучи.

– Куда же мы спрячемся, если пойдет дождь? – забеспокоилась я.

– Мы скоро спустимся, – ответила миссис Ингланд.

Ее щеки порозовели, пряди волос вылетели из-под шпилек. Во всем ее облике появилась непривычная оживленность; как будто бледное, печальное существо, обитающее дома, исчезло, а вместо него передо мной возник подменыш[59].

Наконец, мы стали спускаться в долину, с трудом удерживая коляску на крутом склоне холма и осторожно обходя торчащие из земли мшистые камни. Вскоре до нас донесся шум бурных потоков воды, который с каждым шагом становился громче.

– Это река?

– Водопад Лошадиная подкова, – сказала миссис Ингланд.

Я все время забывала, что ее детство прошло в Хардкасл-хаусе. Никогда бы не подумала, что хозяйка ориентируется в лесу, но так уверенно находить путь по тропинкам и прозрачным ручьям мог только знакомый с этими местами человек.

Мы достигли мутной реки, стремительно бегущей по дну долины. Через реку был переброшен хлипкий деревянный мостик, который я увидела впервые. Я вспотела и утомилась, пока толкала коляску по влажной листве.

– Нам надо на другой берег? – спросила я, останавливаясь у воды.

– Уж не боитесь ли вы троллей под мостом? – улыбнулась миссис Ингланд.

– А другого пути нет? Не уверена, что туда стоит идти с коляской.

– Другого моста поблизости нет, а этот ведет к скалам. С коляской ничего не случится. Взгляните, для нее достаточно места.

Я недоумевала, зачем понадобилось делать такой крюк, вместо того чтобы выбрать простой путь мимо фабрики. Милли перебежала мостик и ждала нас на другом берегу. Светловолосая девочка в коричневом пальто и шляпке смотрелась на фоне осеннего леса, как на фотографии. Я перевела взгляд на быструю реку, вздувшуюся от дождей.

Миссис Ингланд взялась за ручку коляски.

– Я перевезу, – сказала она.

– Вы уверены, что мост выдержит?

– Я ходила по нему сто раз. Если только вы не решите вернуться.

Как бы среагировал мистер Ингланд, узнай он от жены, что я вновь сплоховала и не смогла приглядеть за детьми. Я схватилась за коляску.

– Я сама! – запротестовала миссис Ингланд. – Тогда, если мы все-таки упадем, виновата буду только я.

Стиснув зубы, я шагнула на мост до хозяйки. Ноги скользили по влажным мшистым доскам. Поначалу я несколько раз чуть не упала, но вовремя успевала схватиться за поручень. Я сосредоточенно смотрела на Милли, на ее круглое румяное личико, на ее бежевое пальто и соломенную шляпку, а подо мной проносились потоки бурлящей воды. Спустя несколько мгновений я оказалась на другом берегу. Нет, обратно надо идти обычным путем!

Мы взобрались по лесистому склону и вышли к высоким бежевым скалам, на подступах к которым лежали плоские серые камни, поросшие мхом, папоротником и плющом, как будто руины заброшенного храма. Мы пробирались по узкой тропке меж камней, и у меня от усталости ныли ноги, а руки сводило от напряжения. Заметив мое состояние, миссис Ингланд снова взяла коляску.

– Думаю, коляску лучше оставить здесь, а Чарли понесем на руках, – сказала она.

– Мы идем до самого верха, мэм?

– Придется. Уже столько преодолели…

Миссис Ингланд вытащила малыша из-под одеял и взяла на руки. Чарли удивленно озирался по сторонам.

– Здесь безопасно для ребенка? – встревожилась я.

– Совершенно. Я тут ходила с самого детства.

Я со вздохом последовала за хозяйкой. Вскоре мы поднялись так высоко, что деревья остались внизу, и перед нами бескрайним коричневым ковром раскинулся лес. Местами виднелись прогалины, пятна золотого и каштанового, а по краю долины шла кайма вечнозеленых деревьев. Серо-лиловый вереск и папоротники скрывали острые края скал, нависавших над пропастью. Мы осторожно шли по вьющейся тропинке и наконец очутились на самой вершине, которую венчал исполинский, непонятно как удерживающийся там камень.

Никогда в жизни я не видела ничего прекраснее. Мы поднялись очень высоко, и вся залитая солнцем долина лежала перед нами как на ладони. Между скалами и вересковой пустошью пролегало глубокое ущелье, словно кто-то сделал два надреза и вынул узкий кусок земли. Я сняла шляпу, чувствуя, как ветер овевает мой разгоряченный лоб.

– Скучаете по дому? – спросила миссис Ингланд, любуясь видом вместе со мной.

– Нет, – ответила я. – Только по сестре и братьям. Жалею, что не вижу, как они растут. Каждый раз, когда мы встречаемся, их не узнать.

– Сколько вы не виделись?

– Больше года.

Помолчав немного, она произнесла:

– Мы не всегда можем быть рядом с любимыми.

Я задумалась над смыслом этих слов, и тут миссис Ингланд добавила:

– Здесь, наверное, совсем не похоже на Бирмингем. Не представляю, каково это – жить в городе.

– Да, здесь все по-другому, – кивнула я, – хотя мы жили на окраине. Я впервые в таких краях. И должна признаться, это совершенно не то, чего я ожидала.