— Я могу вмешиваться.

Мой смех оборвался. Я смотрел на тень, которая была всем иничем, внезапно осознавая: этот равнодушный Бог, единый и многоликий Отрешенный— тот, кто уже вмешивался в мою судьбу, лишил меня, чего лишен и сам — чувств.

Отрешенный подошел ближе. Его лицо теперь было моим лицом…Плевать. Я сам решу, кто настоящий, а кто отражение.

Нет Бога без человека.

— Есть миг, Сергей. Его не измеришь твоими единицамивремени, но он есть. Когда человек, в сознании которого я живу, гибнет, когда яосознаю себя… Есть миг, когда я уже могу всё, но еще не разучился желать. Теньючеловеческих желаний, ты прав. Но я еще могу действовать — пусть через миг иутрачу всякий интерес к происходящему.

— Значит, когда я лишился любви… — я попробовал улыбнуться.

— Миг, когда в кварковом распаде погибал пилотгиперперехватчика фангов. Разумный, чье сознание рисовало тебя гением смерти.Безжалостным убийцей, отважным защитником своей планеты. Он восхищался тобой,Сергей. По-своему, конечно. Он видел в тебе очень красивого врага — а этоглавное для фангов.

Я оцепенел. Ночные кошмары, бредовые видения. Гениальныепрозрения и угрызения совести. Чем вы оплачены? Смертью тех, кто знал нас?Последней мыслью умирающего? Почему тогда убийцы не падали, сраженные волейБога — послушного Бога, исполняющего волю погибшего? Может быть, потому, что мывсе-таки больше любим, чем ненавидим? И последняя мысль — о тех, кто нам дорог,а не о тех, кто ненавистен…

— И кто же оплатил твой визит ко мне, Отрешенный? — спросиля. — Мой враг или друг?

— Порой враг может подарить больше, чем друг, — безразличнопробормотал Отрешенный. — Но… Я пришел волей друга, Рэс-Ор-Мьен. Я пришел волейдруга, Близкий-Мне-Мужского-Пола…

— Тьер! — я бросился к Отрешенному — к беспомощной кукле, квосковому манекену, вылепленному людьми. — Тьер, девочка…

Это была она — девочка с Клэна. С прежним лицом, но чужимисловами. С обугленной раной в груди — раной, с которой не справится дажеорганизм клэнийца…

— Сергей, Тьер с планеты Клэн уже нет. Она умерла.

— Тьер!

Я поймал ее руки, зная, что это лишь морок, обманбезжалостного Бога. Теплые руки девочки, любившей меня всю жизнь.

— Тьер…

— Уже нет Тьер. Есть лишь ее последние желания, ее воля.Крейсер «Алер» погиб в сражении с крейсером фангов. Он был слишком поврежден впредыдущих боях. Прости за это Дом Алер. Тьер молила тебя об этом. Крейсер«Алер» не смог прийти тебе на помощь.

— Прости меня за это, семья, — сказал я, глядя в глазадевочки, которой уже не было. — Прости меня.

— Тьер ждала этих слов, — сказала Тьер. — Она хотела, чтобыты вернул себе любовь. Она желала этого… верила в это.

— Спасибо, Тьер…

— Она хотела, чтобы ты нашел истину. Узнал, кто такиеОтрешенные. Победил…

— Нет, Тьер. Я буду драться сам.

Ее лицо заколебалось — как отражение в бегущей воде. Можетбыть, на меня теперь смотрели те, кого я еще узнаю. Или же люди, с которыми яне встречусь никогда.

— Отрешенный, мне не надо ее дара. Верни жизнь Тьер!

— Нет.

— Верни ей жизнь! Ты лишь тень — моя, Тьер, всех людей ифангов, всех разумных во Вселенной. Это так просто — дать жизнь. Отрешенный!Бог!

Я не заметил, как перешел на крик. Но тень с незнакомымлицом, стоящая передо мной, оставалась недвижимой.

— Ее нет. Ты отказываешься от дара Тьер? От ее веры в тебя?Герой, благороднейший из Сеятелей, друг Клэна…

— Спасибо за правду об Отрешенных, — прошептал я. — Спасибоза чувства, которых я был лишен. Но победу я добуду сам, Тьер.

— Это было ее последней мыслью, — спокойно сказалОтрешенный. — Когда «Алер» растворялся в атомном пламени, когда расплавленныйметалл переборок капал на ее тело…

— Замолчи, мразь! Она хотела, чтобы победил я! Я сам — а неБог, равнодушный к людям! — закричал я. — Молчи! Когда я умру — последнимжеланием будет жизнь тех, кто верил в меня! Исполни его — сейчас!

— Нет.

Отрешенный пожал плечами. Он опять был мной — беспомощныйБог, властелин Вселенной…

— Скажи слово. То, что движет фангами — то, что остановитвойну. Иначе я вновь войду в твой разум.

Я усмехнулся, глядя в неподвижное лицо.

— Красота.

Отрешенный начал таять — сгусток дыма в сияющем свете.

— Проваливай к дьяволу, — прошептал я. — Бог…

Я стоял посреди стеклянного моря, опоясанного огненнымиберегами. В ослепительном сиянии опускались с небес темные тени.

— Привет, фанги, — сказал я, глядя вверх. — Как же вы моглибыть такими… такими наивными?..

Кровать подбросила меня, сопроводив движение болевымимпульсом. От сна не осталось и следа. Сознание было ясным, мысли — спокойнымии четкими.

«Корабли цивилизации Фанг над планетой, — сообщил корабль. —Начаты меры противодействия. Вероятностный прогноз — выброс кораблями десантныхгрупп».

Протянув руку к стене, я достал из открывшейся ниши бокалпрозрачного сока. Осушил одним глотком, чувствуя на языке неприятныйгорьковатый привкус. Три группы стимуляторов, обезболивающее, эйфорин, моторныевозбудители, тонизирующие вещества, витамины… Бог ведает, что намешано в«боевом коктейле» Сеятелей.

«Станции планетарной обороны и космические силы Таравступили в бой. На подходе к планете три корабля Десантного Корпуса Земли. Вдальнем космосе обнаружен разрушенный клэнийский крейсер, вероятноперехваченный кораблями фангов на…»

— Знаю, — я прислонился к стене, почувствовал легкий толчок.В разъемы комбинезона вросли энергокабели и шланги трофической системы. Меняготовили к бою.

Стена впереди разошлась, пропуская Ланса. Он открыл былорот, но, увидев, что я уже на ногах, промолчал.

— Это все, что ты можешь? — резко спросил я. Ланс недоуменнои слегка обиженно спросил:

— О чем вы, император?

— Да я не тебе, старик… — беспечно произнес я. — Не думаю,что корабль истощил все запасы.

Ланс нахмурился. Но у меня не было времени на объяснения.Закрыв глаза, я нащупывал контакт с кораблем. Ответа все не было, словно машинауклонялась от диалога.

Слабое касание — легкое, как птичья тень на плече.Мимолетное, настороженное — машина была… испугана, что ли.