Ланс кивнул и вышел. Мгновенно, не дожидаясь приказа, светпомерк, а из пола выступила низкая широкая кровать.

— Спасибо, — сказал я стенам и лег. — Мне надо отдохнуть…час, не больше, потом все уберешь.

* * *

Я шел сквозь метель. По гладкому как стекло льдунескончаемой равнины. Вдали, на горизонте, плясало багровое пламя. Снежинки вего свете казались черными. А может они такими и были.

— Ты знаешь, где находишься?

Голос шел сзади — тихий, странно знакомый голос.

— Знаю, — прошептал я. — Хейорз. Эпицентр теплового взрыва.

— Не оборачивайся.

— И не собирался. Я знаю, кто ты. Отрешенный.

Тишина, лишь слабый шелест снега. Куда я иду? Зачем? И какоказался на братской могиле Хейорза?

— Почему мне нельзя оборачиваться?

— Ответ за ответ.

— Хорошо. Почему нельзя обернуться?

— Чтобы ты не увидел моего лица.

— Вряд ли оно меня удивит. Ты способен принять любой облик.

— Конечно. Но тебе лучше его не видеть. Теперь мой вопрос.Когда ты понял?

— Что понял? — Я засмеялся. — Зачем тебе задавать вопросы,Отрешенный? Для тебя нет тайн, не так ли? Ты можешь получить ответ на любойвопрос…

— Я знаю ответы лишь тогда, когда мне не нужны вопросы…

Опустившись на колени — на ровный как стекло лед, наплавящееся, как лед, стекло, я спросил:

— Отрешенный, что это? Сон, галлюцинация, реальность?

— Тебе так нужен ответ?

— Да!

— Это сон. Но не принимай его за бред. Сон лишь инаявероятность жизни. Вероятность вне времени и пространства.

— И ты можешь в нее вмешиваться.

— Могу. Для меня существует очень мало возможностей — сон,бред, туннельный гиперпереход. Лишь те мгновения, когда ты не веришь вреальность происходящего. Когда нет ориентиров, когда правда и ложь — как дваотражения в зеркале сознания. Когда ты свободен.

— Я свободен, когда понимаю, что происходит… — Я отнял отлица ладони, пальцы были ледяными. Короткие порывы ветра бросали в меня чернуюснежную пыль. За спиной бесплотной тенью, неумолимым конвоиром стоялОтрешенный.

— Не рассказывай мне ничего, — сказал я. — Но если я скажусам — правильно, ты подтвердишь это?

— Да.

— Через сотни, тысячи, миллионы лет цивилизация фанговдостигнет полного контроля над пространством и временем. Верно?

Тишина. Я засмеялся.

— Точно. Я так и думал. Через сотни и миллионы летцивилизации людей и фангов достигнут абсолютного могущества. Так?

— Да.

— Крайности сходятся, не так ли, Отрешенный? — Я встал,подставляя лицо под холодные пощечины ветра. — Люди, фанги — какая разница,если уже не осталось тел… и планет, на которых живут. Просто разум —всемогущий, всесильный. Нес… тот фанг, с которым я дрался на Клэне, не врал. Выих потомки. Но и человеческие одновременно.

— Да.

— Значит, войны не будет, — сказал я. — Не может быть —иначе мы истребили бы друг друга.

— Война будет. Погибнут Земля и Фанг. Погибнет большинствонаселенных планет. Остатки цивилизаций будут отброшены в варварство. Лишь черезмиллионы лет они вновь встретятся… и найдут возможность для сотрудничества.

— Значит, она есть, эта возможность?

— Возможно всё.

— И мы можем не воевать?

Пауза. И равнодушный голос Отрешенного:

— В той реальности, где я существую, война была.

Я засмеялся.

— Ты не лучше Сеятелей, Отрешенный. Ты так же уверен внеизменности прошлого. И так же стремишься сохранить эту неизменность.

— Я не стремлюсь, Сергей. Мне все равно. Можно изменитьпрошлое — тогда войны не будет.

— И тебя тоже! — с яростью воскликнул я. — Ты сдохнешь, тыне возникнешь вообще!

— Почему? Я возникну — как результат мирного сотрудничествалюдей и фангов. Может быть, даже раньше — на несколько миллионов лет раньше…

Я молчал. Я понял — наконец-то понял, с кем говорю.

— Что тобой движет? — прошептал я. — Что?

— Скука. Я знаю всё — и могу всё. Для меня нет целей — ониосуществляются в момент появления. Для меня нет тайн — я знаю ответ сразу послеформулировки вопроса. Для меня нет расстояний и времени — я нахожусь везде ивсегда.

— Мне жалко тебя, Бог, — сказал я. И обернулся к неподвижнойфигуре, скрытой бездонной тьмой. — Мне жаль тебя.

— Теперь ты знаешь, — сказал Отрешенный.

— Там, на плато, у Хейорза — это был Ты, — прошептал я. —Все, кто там был — Ты. И Данька с Земли — это Ты. И среди моих врагов… выйди насвет!

Я скорее почувствовал, чем увидел, как на губах Отрешенногопоявилась улыбка.

— Да будет Свет, — серьезно сказал он.

Небо взорвалось белым сиянием. Разноцветные тени заплясали встеклянной равнине. И я увидел лицо Отрешенного.

Лицо Бога.

Миллион лиц. Шоррэй Менхэм, правитель Гиар. Вайш, пэлийскийвампир. Данька с Земли. Мой друг Дос из двадцатого века. Бывший сержантимператорских войск Эрнадо. Император Тара. Императрица Тара. Пират РедракШолтри. Принцесса. Тьер с планеты Клэн. Фанг по имени Нес. И еще миллионымиллионов лиц — которых я не видел никогда, которые просто не успею увидеть,сколько бы мне еще ни прожить. И лицо, всегда смотревшее на меня из-за стекла,с тонкой пленочки амальгамы…

— Мы твои куклы? — Не было ни страха, ни обиды. Лишь легкоеотвращение.

— Нет.

— Постой, — прошептал я. — Я понял. Тебе нужно то, чего неможет дать сила. Тебе нужны азарт борьбы и боль поражения. Радость и тоска.Любовь и дружба. Всё то, чего ты лишен.

— Да.

— Жизнь и смерть… Ты лишен всего. Ты жив, лишь пока живы мы.И тебе наплевать на то, как мы живем. Заключенный в концлагере или миллионер наборту своей яхты — какая разница. Ты пьешь наши эмоции, любишь нашей любовью иненавидишь нашей ненавистью. Ты лишь фотопленка, ловящая наши улыбки и слезы,зеркало, отражающее чужие свечи. Ты — Бог.

Я хохотал, стоя в холодном сиянии посреди стеклянного моря.

— Бедный Бог! Ты лишь наша тень. Ты можешь всё — но ничегоне творишь. Нет у тебя такой потребности. Ты слабее Сеятелей, отважившихсяпокорить время. Ты слабее меня, пошедшего против судьбы. Зачем ты вообщепоявляешься перед нами, Бог? Зачем говоришь, зачем принимаешь человеческийоблик? Доедай огрызки наших эмоций, грейся в тепле наших чувств. Дремли в своейпаутине, Бог!