Со своей стороны, чернорубашечники ясно дали понять, что не намерены отменять мероприятие или каким-либо образом отступать. Левые и правые шли на войну, и никто особо не возражал против того, кто встанет у них на пути.

Фрэнк вышел со станции Олимпия, всего в нескольких ярдах от холла, и обнаружил, что короткий путь к главному входу превратился в сплошную перчатку, так как любой, кто хотел посмотреть выступление Мосли, должен был как можно быстрее пробежать мимо разъяренной толпы протестующих, размахивающих плакатами против Мосли и красными знаменами с желтыми серпом и молотом Советского Союза. Их встретили фашисты с суровыми лицами, одетые в черное с головы до пят и готовые променять удар по голове или пинок под дых на каждое слово брани, выкрикиваемое им протестующим. Между двумя отрядами выстроилась Тонкая синяя шеренга полицейских, некоторые из которых ехали верхом, пытаясь обеспечить безопасный проход для гражданских, попавших в переполох.

Оглушительный шум, давка тел и ошеломляющее впечатление хаоса, который в любой момент мог перерасти в откровенную анархию, только подстегнули Фрэнка с большим энтузиазмом взяться за дело Мосли. Любой человек, способный вызвать такую ненависть у людей, которых Фрэнк презирал, должен был что-то делать правильно. И то, как вела себя толпа, лишь подчеркивало отчаянную потребность в том, чтобы порядок и дисциплина были навязаны народу для его же блага сильным человеком, и проклятая демократия и права народа. Это были старые идеи, несостоявшиеся идеи. Времена требовали чего-то нового.

Он шел ровным шагом, не желая, чтобы толпа заставляла его бежать, и с каждым шагом его гнев возрастал, как вдруг Фрэнк почувствовал, как что-то мокрое ударило его по левой стороне лица. Он поднес руку к щеке, осмотрел ее, увидел теплую пузырящуюся каплю слюны и понял, что на него плюнули.

Возмущенный этим оскорблением, Фрэнк повернулся налево и увидел молодую женщину всего в нескольких футах от себя. Она была неряшливо одета и стояла рядом с группой мужчин, все в рубашках, расстегнутых на шее, без шляпы. И все они смеялись над ним. Девушка посмотрела прямо на него и изобразила плевок в его сторону. Потом она снова рассмеялась.

Это было больше, чем он мог вынести. Он сделал пару быстрых шагов по направлению к группе, подталкивая себя вперед своей тростью, ее стальной наконечник высекал искры, когда она ударялась о камни мостовой. - Не падай, папа! - крикнул ему один из мужчин. Лицо Фрэнка исказилось в яростном рычании, когда он поднял палку и набросился на своих мучителей. Он ударил девушку по лицу, и она покраснела. Она закричала и согнулась пополам, кровь сочилась между пальцами, когда она прижала руки к голове. Ее спутники бросились к Фрэнку. Он замахнулся на них палкой, но они продолжали наступать, и один из них ударил Фрэнка в плечо, отчего тот отшатнулся. И все же они продолжали приближаться, одержимые таким же слепым гневом, как и он, стремясь отомстить. Внезапно Фрэнк почувствовал отчаянный страх. Он спровоцировал этих хулиганов, и теперь они хотели отомстить. Он снова замахнулся, но кто-то поймал его палку на лету и вырвал ее из рук. В отчаянии он съежился, как боксер, запутавшийся в канатах, сгорбив плечи и подняв руки за голову, чтобы защитить себя. Он ждал первого удара, когда почувствовал, как грубая рука схватила его за плечо и оттащила в сторону. Фрэнк упал навзничь на тротуар. Он приподнялся на локтях, чтобы видеть, как кучка черных рубашек наваливается на демонстрантов, укладывая их с отработанной жестокой эффективностью. Фрэнк нащупал свою шляпу, которая лежала на земле рядом с ним, и снова надел ее. Затем он довольно неуверенно поднялся на ноги. Чернорубашечники обратили противников в бегство. Один из них вышел из толпы, держа в руках трость Фрэнка. ‘Это принадлежит вам, сэр?- спросил он. Акцент у него был низкопробный, но деловитый и уважительный, подумал Фрэнк, как у сержанта, разговаривающего с офицером.

‘Да, конечно, спасибо.’

- Отвратительно, не правда ли, как эти коммунистические отбросы нападают на порядочных джентльменов вроде тебя? Не беспокойтесь, сэр, мы этого не потерпим.’

‘Хорошо сказано, молодой человек, - сказал Фрэнк и, отдавая честь, коснулся полей шляпы. В зале снова началась драка, поскольку некоторым демонстрантам удалось раздобыть билеты и проникнуть на само мероприятие. Начало было отложено на тридцать минут, потом на сорок пять, и почти час прошел, когда свет в доме внезапно потускнел. Оглушительный рев поднялся, когда мощные прожекторы прорезали воздух, отяжелевший от бесчисленных сигарет, выкуренных зрителями в ожидании этого момента. Яркие белые лучи выхватили ярко-красные знамена Британского союза фашистов, на каждом из которых был изображен партийный символ-белая молния в синем круге. Знамена несли по два в ряд двадцать чернорубашечников, маршировавших по проходу, проходившему через центр зала, мимо тысяч сторонников, протягивавших руки в фашистском Салюте. Во главе отряда шествовал еще один Чернорубашечник, командир их отряда.

Поднялась Песнь, тысячи голосов кричали: "М-О-С-Л-И! Мосли, Мосли, Мосли! А потом лучи прожекторов пронеслись мимо знамен и увидели человека, шедшего позади них, человека, заполнившего зал и улицы снаружи, - самого Освальда Мосли.

Все в его внешности было рассчитано на то, чтобы создать впечатление силы и мужественности. Мосли было тридцать семь лет, абсолютный расцвет мужской жизни, высокий, с прямой спиной. На нем были черные брюки, подпоясанные широким черным кожаным ремнем. Плотно облегающий черный джемпер с высоким воротом закрывал его широкую грудь, и он держал голову высоко, больше похожий на гладиатора, выходящего на арену, чем на политика, собирающегося произнести речь. Его волосы и усы были такими же черными, как и его одежда. Это был британский Гитлер.

Фрэнк поймал себя на том, что охвачен истерикой, отдавая честь, аплодируя и скандируя, когда Мосли вышел вперед толпы и поднялся по ступенькам на платформу, с которой он собирался говорить. Только сейчас Фрэнк заметил, что Мосли слегка прихрамывает, но это открытие почему-то не поколебало его уверенности в том, что именно в этом сильном человеке так отчаянно нуждались страна и Империя.

Знаменосцы заняли свои места по обе стороны помоста, все встали по стойке смирно.

- Цветная партия, настоящее оружие!- крикнул командир чернорубашечников, как будто они были стражниками при приближении цветных.

Мужчины тут же опустили флагштоки по диагонали, указывая на толпу. Было слышно несколько голосов несогласных, разбросанных по огромной арене. Мосли и его чернорубашечники не обращали на них внимания.

- Цветная вечеринка, стой спокойно!- крикнул командир, и