— Не волнуйся, они как-нибудь это переживут, — Коса повернулся обратно к двери, остановил ее движением локтя и провел Утеса и Муландера к пространству внутри прилавка с мясом.

— Конечно, я проведу более расширенное обследование, как только тело доставят ко мне. Но как видите, здесь и без Эйнштейна видно, что у жертвы мгновенно развилась гиповолемия, и смерть наступила от потери крови.

Лужа крови была около метра в диаметре, и когда Утес сел на корточки, он увидел, как свернувшийся поверхностный слой покрылся рябью от едва заметного порыва ветра из распахнутой двери.

— И это все? — спросил Муландер.

— Прошу прощения? — Коса, который уже собирался уходить, остановился на середине ступеньки и повернулся к Муландеру с выражением лица, которое подразумевало именно то, что он о нем думал.

Однако это были далеко не единственные следы. Большие кровавые пятна виднелись по всему полу. То же самое касалось задней стены с белым кафелем и нескольких рабочих поверхностей. Даже кнопки на весах и катушка с оберточной бумагой были все забрызганы кровью.

— Да. Разве у тебя нет версии случившегося? Или, по крайней мере, теории о том, как все произошло? — спросил Муландер, не обративший никакого внимания на взгляд Косы.

Убитый, которого, судя по бейджику, звали Леннарт Андерссон, был мужчиной средних лет с коротко стриженными волосами. Он лежал на спине, верхняя часть его тела была в луже крови. Правая рука вытянута, а левая согнута, прикрывая кровавую рану на шее.

— Как я уже сказал, вы долго здесь работали и вам никто не мешал, и как я вижу, до гиповолемии с ним еще много чего случилось.

— Конечно, так оно и есть. Это и слепой увидит. Но у меня нет привычки высказывать свои версии произошедшего всем подряд, обычно я сначала делаю полное вскрытие тела, а уже потом выдаю все факты.

Рабочий халат жертвы, который когда-то был белым, теперь так пропитался кровью, что казалось, что он красный с белыми пятнами. От ножа, торчащего у него из груди слева, видна была только рукоятка.

— Если вас интересуют всевозможные предположения и теории, вы можете связаться с моим коллегой Арне Грувессоном, — продолжил Коса. — Он в некотором роде специалист по поспешным выводам и домыслам.

В лицо жертвы была также воткнута вилка для мяса, которая прошла настолько близко к носу, что два ее кончика были видны слева под подбородком.

— Я бы сказал, что здесь можно сделать не только «всевозможные предположения». Достаточно взглянуть на брызги крови, чтобы увидеть довольно ясный сценарий того, что здесь произошло, если вы спросите мое мнение. — Муландер встретился взглядом с Косой.

— Я не знал, что ты специалист по крови.

— Может и не специалист, но я, по крайней мере, знаю, о чем говорю. Эта трещина явно указывает на то, что преступник перемахнул через прилавок где-то здесь. — Муландер указал на трещину на стекле прилавка. — Потом он, вероятно, схватил один из ножей с этой разделочной доски.

— Не «один из ножей», а вот этот. — Коса показал в угол, где на полу лежал длинный узкий окровавленный нож. — Во-первых, он совпадает с раной на шее, во-вторых, многочисленные кровавые брызги говорят о том, что у него было кровяное давление где-то между ста двадцатью и ста восьмьюдесятью, что можно считать совершенно нормальным, учитывая ситуацию, в которой он оказался. Следовательно, это был первый удар.

— Такое чувство, что ты многое пропускаешь и сознательно все упрощаешь, просто предполагая, что такие обильные брызги равнозначны нормальному давлению.

— Да, прошу прощения. Я немного сократил свой рассказ, чтобы вам было легче понять. — Коса позволил себе улыбнуться. — Дело в том, что, если попасть ножом в сонную артерию здорового человека, то кровь будет бить фонтаном до двух метров при каждом ударе сердца. И если вы посмотрите чуть внимательнее на следы на полу, то увидите, что жертва осталась на прежнем месте вместо того, чтобы нарезать тут круги и забрызгивать кровью все вокруг.

— Ты же не всерьез утверждаешь, что сонная артерия была перерезана полностью? — Муландер покачал головой. — Тогда бы он рухнул на пол через несколько секунд, и все было бы кончено.

— Это правда. Она была перерезана лишь частично, но вполне достаточно для того, чтобы вызвать фонтан, последствия которого мы сейчас видим. Только когда он вытащил нож правой рукой, пытаясь как-то защититься, ему удалось остановить кровотечение левой.

— Не уверен, — сказал Муландер. — В таком случае получается, что преступник выхватил или выбил нож у него из руки, или же он сам его уронил. Неважно, как это произошло, но тогда нож должен был оказаться где-то рядом с тем местом, где стояла жертва, а не вон там в углу. Я могу предположить, что он специально бросил его так далеко.

— Ты знаешь, что я думаю о людях, которые любят предположения. С таким же успехом он мог просто уронить нож, а преступник отшвырнуть его ногой.

— Судя по следам крови на полу, нет. Даже ты бы это понял, если бы присмотрелся повнимательнее, — фыркнул Муландер. — Этот нож пролетел по воздуху и ударился о стену вот здесь. — Он подошел, присел на корточки и указал на небольшую выемку в стене над тем местом, где лежал нож. — Это также объясняет некоторые показания свидетелей о том, что жертва кричала преступнику, что тому надо успокоиться. Это, в свою очередь, говорит о том, что никакой связи между жертвой и преступником не было.

— Да, скорее всего, это был просто сумасшедший, который взбесился потому, что не мог больше стоять в очереди.

— Может быть. Во всяком случае, создается впечатление, что все произошло спонтанно. И когда нож исчезает из поля зрения, а жертва стоит, держась рукой за шею и пытаясь успокоить нападавшего, тот хватает этот топорик для мяса и наносит удар прямо…

— Нет, топорик был использован позже, когда жертва уже лежала на полу. Раны достаточно глубокие, а значит, преступник держал топор двумя руками. А до этого он использовал его. — Коса указал на нож, который все еще торчал в груди продавца мяса. — И на этот раз он не совершает ту же ошибку — не оставляет нож, а крепко держит его и снова и снова наносит пять ударов, пока ему не удается воткнуть его между ребрами и попасть в аорту. Только тогда жертва перестает оказывать сопротивление и падает, после чего преступник может перейти к топорику.

— А вилка для мяса? — Муландер кивнул в сторону двузубой вилки, которая была воткнута в лицо жертвы.

— Может, последний штрих? — Коса пожал плечами. — На тот момент все было уже кончено.

— Кончено и кончено. Я бы сказал…

— Фабиан? — воскликнул Утес, не сводя глаз с вращающейся двери, к которой подходил Риск. — Что ты здесь делаешь?

— Звонила Тувессон.

— Что? Как Тувессон? Она же на лечении и отрезана от внешнего мира. А ты? Разве ты не в отпуске?

— По-видимому, уже нет. Произошло еще одно убийство.