Звонить Кудрину, отвечать на вызовы Гаврюши не было ни времени, ни сил. Домой я приехала еле живая от усталости и рухнула в кровать, забыв поесть и умыться. Следующий день оказался не лучше предыдущего, а четверг вообще получился кошмарным, потому что был назначен кастинг моделей для нашего показа. До своей спальни я добралась за полночь, заползла под одеяло и, успев только подумать: «Хуже уже не будет» – провалилась в небытие. Но как же я ошибалась!

Явившись на службу в пятницу, я обнаружила толпу женщин, которая заполонила все этажи, и вспомнила, что сегодня у нас «удачный день». Объясняю. Раз в три месяца «Бак» ополовинивает цены, раздает несметное количество подарков покупателям, угощает их бесплатным кофе с пирожными и держит двери открытыми всю ночь. И надо же было очередной распродаже случиться в тот момент, когда большая часть продавцов не могла встать за прилавки… Эту пятницу, плавно перешедшую в субботу, я буду вспоминать как страшный сон.

В шесть утра мне удалось наконец-то отбежать в туалет. Там у рукомойника стояла Козланет, которая еле слышно спросила:

– Жива?

– Не знаю, – пробормотала я. – Надеюсь, скоро девочки от гриппа избавятся. Странная какая-то болячка, температура один день держалась, не очень высокая и не у всех. Зато народ прилип к унитазам и далеко от них отойти боится. Врачи сказали: кишечный грипп.

Степанова прижала палец к губам, быстро открыла все кабинки, убедилась, что они пусты, и зашептала:

– Нет никакого гриппа. Это бывшая жена моего любимого влила в торт лошадиную… нет, слоновью… опять нет, рассчитанную на стадо бизонов дозу слабительного.

– С ума сойти! – подпрыгнула я. – Знаешь, когда я услышала, сколько народу не вышло на работу, у меня мелькнула мысль: дело неладно. И я обратила внимание – люди, оставшиеся здоровыми, по разным причинам не пробовали торт. Но потом решила: я ведь не со всеми говорила, просто случайно оказалось, что те, с кем поболтала, не ели тортик. Ты уверена насчет лекарства?

Козланет кивнула.

– Сумасшедшая баба сама позвонила и спросила: «Ну что, выгоняют тебя за то, что всех тортиком со слабительным угостила?» И бросила трубку. Помоги мне, пожалуйста!

– Как? – не поняла я.

– Она же не успокоится, – заплакала Степанова, – гадина следующий звонок Роману Глебовичу сделает. Она так всегда поступает, меня из-за нее уже из нескольких мест вытурили. Расскажи Звягину правду, попроси его меня не выгонять. Ты за босса замуж выходишь, он тебя послушает. А если я сама к нему приду, точно вон отправит. Прямо сразу. Конечно, ведь из-за меня сейчас в фирме коллапс.

Я начала утешать Козланет:

– Твоей вины тут нет. Но бывшую супругу Родиона надо призвать к порядку. Поговорю со Звягиным.

– Только больше никому про слабительное не сообщай, – взмолилась декоратор. – А то народ мне эту свою «болезнь» не простит.

– Не волнуйся, Степанида Козлова – сейф с секретами, – успокоила я собеседницу.

В понедельник выздоровевшие продавцы явились на работу и стали громко ругать тех, кто временно занимал их места за прилавками. Неопытные торговцы, торопясь обслужить покупателей, перепутали весь товар, перемешали содержимое ящиков, даже разбили несколько флаконов с духами. Во вторник все наконец устаканилось, в среду я взяла выходной и проспала весь день, отключив телефоны. В четверг наконец-то пришла в себя, вспомнила про Валерию, Веру Михайловну Чернову и набрала номер Кудрина.

– Обзвонился тебе, – сказал Алексей. – Куда ты подевалась?

– Сумасшедшая неделя была, – объяснила я, – потом расскажу, что случилось. Возможно, твоя помощь понадобится, чтобы одну мадам приструнить.

– Хочешь послушать, как я с Осиповым, который Юркиным прикинулся, разговаривать буду? – перебил следователь.

– Да, – тут же ответила я.

– Приезжай, – распорядился Кудрин, – адрес в Ватсапп скину. От проходной позвони, встречу.

Я побежала в ванную.

За три часа пребывания в маленькой душной темной комнате, одна стена которой оказалась стеклянной, я устала больше, чем за последнюю неделю в «Баке». Воздух в каморке, казалось, стал густым, кроме того, пахло по́том, дешевым мужским одеколоном и чем-то тухлым. Вместо стула предлагалась железная табуретка, на которую не положили подушку. Но отсутствие кислорода, дурной запах и неудобное сиденье можно было пережить. Самым неприятным оказалось слушать речи Осипова.

Николаю показали результаты анализов ДНК, и он был вынужден признаться:

– Да. Я не Юркин.

– Как вы в него превратились? – осведомился Алексей.

Осипов пару секунд молчал и начал торговаться – выяснял, что хорошего получит за подробный рассказ о тех, кто помог ему оказаться на свободе. Сначала я слушала беседу с удивлением, потом меня стало тошнить: диалог напоминал вульгарный базарный торг. В конце концов обе стороны пришли к соглашению. Николай начал каяться.

Зарплата у охранника Осипова была маленькая, а хлопот много, да еще они с женой очень хотели ребенка, но Аня не могла забеременеть естественным путем. Тот, кто лечился от бесплодия, знает, какие суммы приходится относить в кассу клиники, где делают ЭКО: на одних анализах разоришься. А еще, если неприятная процедура не увенчается успехом, что бывает часто, ее приходится повторять раз, другой, третий… В конечном итоге младенец получается ну очень дорогим, в прямом смысле этого слова. Денег парня, который стережет сидельцев следственного изолятора, никак на лечение и содержание семьи не хватало.

Антонина Варламовна полюбила невестку как дочь, была ей не свекровью, а прямо родной мамой. Она мечтала о внуке, поэтому без сожаления рассталась со своими накоплениями. Однако и они живо растаяли, перекочевав в бухгалтерию того же медицинского центра. Осиповы влезли в долги. Николай занервничал, стал думать, где подработать. Попытался в выходные дни мотаться по городу нелегальным таксистом, но его драндулет постоянно ломался. Куда ни глянь, везде дрянь. На нервной почве у Осипова начались проблемы с кожей. Николай принялся чесаться, перестал спать по ночам, похудел, побледнел…

Один раз, когда старенькие «Жигули» в очередной раз забастовали, Осипов шел к метро, и его окликнул некто Валерий Федорович Рябов. Николай отлично знал его, был в курсе, что тот очень дорогой адвокат, опытный специалист. Законник частенько бывал в СИЗО – приходил к своим клиентам. И вот сейчас Рябов высунулся из окна дорогущей иномарки и крикнул:

– Осипов!

Николай остановился.

– Ты куда? – спросил адвокат.

– Домой, – мрачно ответил Коля.

– А где живешь? – неожиданно спросил Рябов.

– В Медведково, – вздохнул Осипов.

– А я как раз на Полярную улицу собрался, – сказал Валерий Федорович. – Залезай, вместе ехать веселей.