в поле одиноко.

Эти стулья посередине степи

Я под ними прохожу и дальше

Занавеска в доме поселилась

От жены навечно отделяет.

«Под скалою три женщины снялись…»

Под скалою три женщины снялись

Это было у южного моря

В пятнах солнца была вся скала

И улыбка у женщин росла.

А одна была тонкой еврейской

молодой и с такими чертами

что заранее вам объявляли:

не жилец я на долгой земле

Их фотограф так снял необычно

что скала занимает всё место

А они лишь внизу проступают

Его воля осталась и мне

Эти пятна, и тёплые тени

и, по-видимому, ветер с морю́

и клочки наскальных растений.

Человеческой жизни сорняк.

«Красный день над мебелью поднялся…»

Красный день над мебелью поднялся

Осветил верха шкафов

В зеркалах уже костры пылали

Холоден под стульями песок.

Под столами тот же самый холод

Но проходит неприметно час

Доски накаляются от жара

И трещит тихонько шифоньер

Ветер веет и песок стучится

и скрипит в одном из шка́фов дверь

и проходит день, и лев ложится

трётся он о ногу у стола.

«Мебель утварь. Предметы столицы…»

Мебель утварь. Предметы столицы

Всё, что сделал рукой человек

Одного сапожника знаю

Сшил и сбил он великий сапог

В восемь метров он был высотой

А другого я столяра знаю

Сделал стул он, который собой

достигал десяти, даже с лишком

Потому это всё, что они

в одиночестве жили в каморках

и любовниц у них не было́

никаких, только книги и только

ихий мозг перерос наш удел

И они совершили бегство

и под небом стоит этот стул

и его можно видеть — пожалста.

«Будьте живы, господа, вам в помощь…»

Будьте живы, господа, вам в помощь

О, струися жидкий тёплый чай

Будь роскошной — чаща городская

и живой — тоска у бедноты…

В свете леса — люди, как деревья

Если же лежат — то как предметы

Милому конторщику живому

прыщ в подарок посылает бог

А вчера по вечеру в газете

рыба растерза́нная лежала

И её продуктом малосвежим

вполовину я торчал из одеяла

Красный свет зашедшего светила

всё стекло замазал. исчезал

Почему-то тело покрывалось

хладным потом. по ночам стекал.

«Были тишина и лишь лазали в мебели мыши…»

Были тишина и лишь лазали в мебели мыши

и вздыхало растение в своём деревянном жилище

и лежали монеты одного или двух достоинств

тихо в кармане умершего отца.

Сонно пахла земля, если очень открыть раму

Одиночная женщина шла домой

Горела густая настольная лампа

и листки бумаги лежали на полу.

«На то, что я сделал летом и осенью…»

На то, что я сделал летом и осенью, жаловаться особенно не приходится, только уж очень этого мало. Но помешали писать обстоятельства. Я пытался наладить свою административную жизнь, и только ухудшил её. Я зарабатывал деньги, а подлые мелкие люди присвоили деньги.

И теперь я решил: пусть будет как будет, и всё мне равно в отношении жизненных условий. И пальцем не пошевельну. Да я и не верил, что у меня что-нибудь получится с оформлением моего пребывания на определённом месте земли. Не вышло. И пускай не вышло, и пробовать больше не стану. А к так называемым «простым» людям не подойду и на шаг.

«Воздух как рыба. вечерняя польза…»

Воздух как рыба. вечерняя польза

Тихо, как сонные, едят моряки,

еле сдвигая руки и ноги

будто бы восковые едят моряки.

По́ низу ходят волны о берег

Манная каша с жёлтым пятном

Будто бы солнце и тех киселей

много лучей много дверей

И у меня от ламп с темнотой

стали и гетры на тонких ногах

стал и портфель школьный негустой

и рыбо-вечером холм запах…

Дорога от моря лежит на камнях

Иду по корзинам, луне и траве

Банку с открытиями семнадцати лет

давно я разбил, а зачем, например,

у лавки был стол и чешуйки на нём

и женщина боком мягким своим

давно на почту ушла она

и не возвращается много лет.

«Мальчиком любил он называться Килей…»

Мальчиком любил он называться Килей

Приходить попозже в школу на второй урок

или же на третий в среду, где учили

времени глубины открывая крышку.

Мальчиком он в гетрах в брюках за коленку

Вечно одинокий в перемену стоя

всё глядел в густую коричневую стенку

но́гтем ковыряя, носом беспокоя.

Киля удивлённый, Киля мальчик с банкой

Бледный мальчик с мелом на руках на рукавах

с мокрою рукою, с тряпкою молочной

Смесь понятий ходит на твоём лице.

«Ласковой луны зелёный рот…»

Ласковой луны зелёный рот

Не имея ног, ползёт улитка

В глубине куста среди его красот

плавает вечерняя калитка.

Лампа керосинка как висит

ведь с рукой не видно человека

Дым над крышей дачи имеет вид

давнего ненашенского века.

От окна не видят ничего

и хрустят печением и чай полощут

и стола средь своего

руки то подымут, то положат.