– Следующее, на что стоит обратить внимание, это комбинация, предложенная мне Уолтом, – продолжил Дитрих, сложив руки на груди. – В тот самый момент она являлась неподходящей для использования, и я благоразумно от нее отказался, что, разумеется, не помешало мне вспомнить о ней при годящемся раскладе, возникшем значительно позже и не имеющим отношения к тому моменту, когда Уолт предложил мне определенную последовательность. Таким образом, твои инсинуации, Ксанс, ни на чем не основаны.

– Гм… – Уолт хорошо помнил, как во время той игры Дитрих умолял его мыслеречью помочь, и как каждый ход против Ксанса, сложнейшего, между прочим, противника, Кхалтх делал лишь после обсуждения с Ракурой диспозиций игровых фигур.

– Вот и Уолт со мной согласен, – поспешно сказал Дитрих.

– Гм, вообще-то…

«С меня пиво!»

«Да ты мне его еще с прошлого раза должен!»

Связь мыслеречью без предварительного ритуала, объединяющего общающихся средствами эфирной коммуникации, как и энергетическое абсорбирование, относились к врожденным умениям рожденного под знаком дважды убоговской дюжины. Изучавшие магическое строение смертных волшебники с кафедры магогенетической мортологии с момента появления Дитриха в Школе пытались разгадать, как он это делает, не прибегая к психомагии или ритуалу, но разгадать не могли. Приходилось ссылаться на эффект двойного порождения, мол, тринадцатый сын тринадцатого сына, и это жутко бесило мортологов, которые, будучи настоящими учеными, желали познать механизмы изучаемого явления без указаний на необъяснимые метафизические причины.

– Так или иначе, – перебил Ракуру Вильведаираноэн, – кто вздумает помочь Ударию советом, хоть вслух, хоть мысленно, – не думайте, будто я не замечу! – Он выразительно покосился на Уолта. – Этому умнику придется в игре всегда иметь дело со мной, поскольку я буду помогать советом каждому, с кем он начнет играть. Клянусь великой Анайри!

– Даже так? – ласково улыбнулся Ричард – так ласково мог бы улыбнуться лев, которому угрожает заяц. Ночной эльф ответил ему взглядом зайца, который сидит на плече вестистфальдского голема и плевать хотел на всяких львов. Гластирец ухмыльнулся, наклонился и зашептал Ударию, указав на несколько карт. Крепыш приободрился, нагло уставился на Ксанса и потянулся выбранными Ричардом картами к специальным прорезям в доске на ячейке волшебника. После расположения карт в выемках система кристаллов и камней воспроизводила указанные данные, относящиеся к игровому чародею, и на поле отображались действие и результат примененного заклинания.

Эльф напрягся – Ричард еще ни разу не играл в «Удивительные приключения», но опыта, знаний и стратегически-тактического мышления у старого мага хватило бы на десяток Ксансов.

К сожалению, узнать, чем закончится поединок Вильведаираноэна и Удария, Уолту не удалось – на кафедру молнией влетел личный секретарь Архиректора в сапогах-скороходах, расшитых эльфийскими рунами, быстро оглядел столпившихся вокруг игроков и спросил:

– Можно ли здесь найти Уолта Намина Ракуру? Если нет, не подскажут ли уважаемые Магистры, где следует его искать?

– Не надо меня искать, я здесь, – отозвался Уолт, пытаясь разглядеть, что за карты посоветовал Ричард – такие же, какие посоветовал бы Ракура, или другие.

– Вас вызывает к себе Архиректор. Срочно.

– Насколько срочно?

– Срочнее не бывает. – Не снизойдя до дополнительных объяснений, Редон стрелой вылетел из помещения и умчался выполнять другие распоряжения главы Школы.

«Чтоб тебя!» – Уолт успел заметить только карту «мокрого пола», размещенную Ударием в ячейке мага. Остальные карты крепыш придерживал, наслаждаясь напряжением Ксанса, и то задумчиво рассматривал их, то как бы собирался положить одну, но в последний момент передумывал и брался за другую.

Ждать, пока Ударию надоест издеваться над эльфом, Уолт не мог. Если вызов срочный, то Архиректору не стоило задаваться вопросом, где шляется этот Намина Ракура, когда он так нужен. Особенно учитывая определенные тонкости их взаимоотношений.

«Не вкусив горечи жизни, не узнаешь ее сладости», – поделился житейской мудростью Архнай Мирут.

До кабинета главы Школы Уолт добрался за двадцать минут. Построенный вокруг старинной резиденции Фаштамеда замок Ректората располагался ближе всего к первому учебному корпусу. Сорок девять башен, возведенных согласно Сакральной Нумерологии и соответствующих священному принципу эволюции магических сил в природе, вздымаясь в высоту, окружали донжон замка по спирали. К счастью, главы Школы не додумались поселиться в сорок девятой башне, хотя второй Архиректор подумывал об этом, когда ему надоели просьбами и прошениями текущие рекой посетители. Несколько тысяч ступенек – такое испытание могло остудить пыл надеявшихся на дармовую магию окрестных жителей. Впрочем, второй Архиректор быстро нашел выход и стал посылать выполнять просьбы населения первокурсников, только-только приступивших к постижению аксиом Великой Науки. Болеющие коровы выздоравливали, но вместо молока начинали давать темную, дурно пахнущую жижу, засорившиеся колодцы очищались, но высыхали, лешие переставали пугать смертных в лесу, но с ума сходили домовые и дворовые, а когда успокаивались домашние духи, вновь принимались бесчинствовать лешие, к неистовству которых присоединялись лесавки, водяные, кикиморы и полевые с полуденицами. Крестьяне, прикидывающиеся безденежными дурачками, обираемыми нобилями до исподнего, с печалью вспомнили поговорку «скупой платит дважды», и поток челобитных быстро иссяк.

Поднимаясь к апартаментам Эвиледаризарукерадина, Уолт не мог не обратить внимания на свободно разгуливающих по коридорам пушистых курносых котов и кошек, детей Банкаста и жеманной Эльфири, подаренной главе Школы королевой Эльфляндии… вернее, теперь уже половины Эльфляндии[13]. Довольные мирозданием и своими рабами, которые по скудоумию считали себя главными в замке, коты располагались везде, где хотели: на макушках статуй великих чародеев древности, в оконных проемах, затянутых вуалями витражей, в лишенных чар старинных магических доспехах, прямо посреди коридора. Заняв предназначенные им судьбой места, они размышляли о нелегкой доле смертных, предназначенных самими Великими Котом и Кошкой, создателями Вселенной, вечно служить своим маленьким образам и подобиям.

Наглых животных никто из замка и вообще из Школы не выгонял. Они хорошо охотились на мелкую нечисть, возникающую из отходов магических практик. Оная нечисть до одарения Архиректора маленькой кошечкой являлась головной болью кафедры искаженной зоологии. С момента возведения Школы «деформаторы» пытались раз и навсегда избавиться от вредных, мутировавших под воздействием колебаний колдовских полей грызунов, однако им удавалось одерживать лишь временные победы, избавляя Школу от аномалов самое большее на полгода.