Его возбуждение передалось секретарше. Она сорвала кожаныйфутляр с пишущей машинки и вставила лист бумаги. Ее пальцы запорхали надклавишами.

Мейсон с выражением крайней сосредоточенности на лицепродолжал расхаживать по комнате. Внезапно он схватил телефонную трубку, набралномер Пола Дрейка и сказал:

– Пол, добудь где-нибудь четырехколесную тележку из тех, накоторых коридорные в гостиницах развозят багаж. Сними колеса, удали с осей всюсмазку, а вместо нее нанеси канифоль или что-нибудь вроде того. Мне надо, чтобыкаждое колесо не просто скрипело, а визжало так, чтобы небесам было тошно.Потом нагрузи тележку какими-нибудь картонками, обязательно положи табуретку идобавь пару сотен фунтов всяких гаек, болтов и прочих железок. Накрой все этодерюгой и будь готов по моему сигналу закатить тележку в зал суда во времязавтрашнего заседания. Не спрашивай, зачем. Просто подготовь все, как я сказал.

Мейсон широко улыбался, когда вешал трубку.

Судья Сидгвик с явным неодобрением обвел взглядом биткомнабитый зал судебных заседаний.

Один из газетных обозревателей дал в вечернем выпуске анализстратегии Перри Мейсона в деле «Народ штата Калифорния против Сибил Харлан».Анализ был так интересен и так удручающе точен, что жаждущие сенсаций зевакислетелись как мухи на мед.

Обозреватель подчеркнул, что у Перри Мейсона, без всякихсомнений, припрятан туз в рукаве. Он также указал, что адвокат вовсе не уверен,что окружной прокурор не сможет этого туза побить. Поэтому Мейсон, в порядкеусиления своей единственной линии, сознательно игнорирует оставшуюся частьдела.

Если бы у защиты вовсе не было никаких серьезных аргументов,подчеркивал обозреватель, то ей ничего не оставалось бы делать, как выдвигатьвсевозможные возражения и прибегать к прочим чисто техническим уловкам вотчаянной попытке хоть как-то смягчить удары обвинения.

Далее обозреватель рассказал, что фигурирующее в деле здание– место убийства – превратилось в настоящий стрелковый полигон. Полицияпроводила следственные эксперименты со стрельбой, окружной прокурор проводилследственные эксперименты со стрельбой, и ходили слухи, что даже Перри Мейсон,как представитель обвиняемой, проверяя некоторые аспекты дела, прикупил коробкухолостых патронов. Прямых свидетельств относительно того, как он ихиспользовал, конечно же, не было, но читатели и сами могли обо всем догадаться.

То, сработает ли туз-в-рукаве защиты, зависит не столько отсобранной адвокатом информации, сколько от того, сможет ли он искусно провестиперекрестный допрос последнего свидетеля обвинения. Им является Езекия Элкинс.Мейсон заманил прокурора в такое положение, что Элкинс закончил даватьпоказания на прямом допросе как раз к перерыву, так что адвокат сможет начатьсвой обещающий быть весьма интересным перекрестный допрос с утра пораньше.

Была, конечно, возможность, указывал обозреватель, чтоМейсон намеревается вызвать для дальнейшего перекрестного допроса кого-нибудьиз других свидетелей обвинения. Этой стратегией часто пользуются адвокаты. Новвиду того, что защита не выдвигала никаких возражений и не злоупотребляласвоим правом на перекрестный допрос, такая вероятность невелика.

Таково было мнение опытного обозревателя,специализирующегося на судебной хронике.

На утреннем заседании суд быстро покончил с предварительнымипроцедурами, после чего судья Сидгвик грозно засверкал глазами, глядя впереполненный зал.

– Суд считает должным напомнить присутствующим, – заявил он,– что здесь дом правосудия, а не театр. Суд не потерпит чрезмерных проявленийэмоций. При малейшем нарушении зал будет немедленно очищен. А теперь, мистер Мейсон,– обратился судья к адвокату, – вы можете приступить к перекрестному допросусвидетеля Езекии Элкинса. Мистер Элкинс, прошу вас занять свидетельское место.

Элкинс устроился поудобнее в кресле свидетеля и глянул наМейсона спокойными холодными глазами. Он, конечно, прочел статью обозревателя,знал, что его ожидает, и всем своим видом показывал, что готов ко всему.

Мейсон поднялся, чтобы начать допрос.

– Вы были деловым партнером покойного Джорджа Латтса?

– Да.

– Вы входите в состав совета директоров «Силван ГлэйдДевелопмент Компани»?

– Да.

– Вы присутствовали на заседании совета директоров третьегоиюня сего года?

– Да.

– На этом собрании мистер Латтс объявил, что он продал свойпай?

– Да.

– Между директорами было соглашение, что в случае, есликто-нибудь из них задумает продать свои акции, он сначала должен предоставитьвозможность выкупить эти акции другим директорам?

– Да.

– Но это соглашение не было зафиксировано в письменном виде?

– Не было.

– Вы возмущались тем фактом, что мистер Латтс продал свойпай в нарушение этого соглашения?

– Нет.

– Разве вы не сказали на совете директоров, что это, повашему мнению, нарушение соглашения?

– Сказал.

– Но вы этим не возмущались?

– Нет.

Мейсон улыбнулся.

– Вы закончили давать свои прямые показания вчера?

– Да.

– Где вы провели эту ночь?

– Ваша честь! – воскликнул Гамильтон Бергер. – Это нарушениеправил ведения перекрестного допроса. Задаются несущественные, не имеющиеотношения к делу вопросы. Это попытка вторгнуться в личную жизнь свидетеля!

– Поддерживаю, – бросил судья Сидгвик.

– Общались ли вы прошлой ночью с окружным прокурором втечение нескольких часов? – переформулировал вопрос Мейсон.

Сидгвик посмотрел на прокурора.

– Ваша честь, ваша честь! – закричал прокурор Бергер. –Вопрос несущественный, не имеющий отношения к делу. Допрос проводится снарушением правил. Если защите это интересно, то я могу признать, чтодействительно прошлой ночью имел беседу с мистером Элкинсом. Он уже закончилсвои показания на прямом допросе, и я хотел прояснить кое-какие детали. Нетничего противозаконного в том, что окружной прокурор проводит беседу со своимсвидетелем.

Мейсон сказал:

– Я почтительно указываю, ваша честь, что возражениеокружного прокурора было сделано не в интересах дела, а лишь с целью произвестихорошее впечатление на присяжных.

– Я возмущен этим заявлением! – вставил Гамильтон Бергер.