Он по-прежнему стоял за спиной у человека в пурпурной мантии, тот не показывал своего лица, однако Капоне слышал его голос:

– В вашем восстановлении три этапа, – сказал он, – наблюдение в подсознании, понимание и восприятие внутри сознания. Пора перейти ко второму этапу. Рад нашему знакомству, мистер Капоне. Возможно, вы про меня слышали, – меня зовут профессор Эдинсон.

Капоне, скривив лицо в недоброжелательную физиономию, попытался ответить, но ничего не вышло.

Продолжая скрываться за капюшоном, Эдинсон, словно читая его мысли, ответил:

– Не стоит пытаться разговаривать – в подсознании это невозможно. Вы очень интересный пациент, для меня величайшая радость, что мы наконец-то встретились. Кстати, ваша «капсула Дамки» очень заинтересовала меня по своему составу. Уверен, когда мы сможем прийти к общему знаменателю, вы окажетесь весьма полезным, раскрыв секрет этого энергетического восстановителя. Ну а пока продолжим…

Капоне наблюдал, как его собственное тело неожиданно поднялось, не замечая перед собой Эдинсона, спустилось с операционной койки и направилось к двери.

Когда он открыл дверь, то увидел длинный коридор, по которому побежал. При этом Эдинсон был рядом с ним, словно прикреплённым к камере, которая снимала это действие от первого лица.

Капоне продолжал сидеть в позе йога и смотреть на огромное Вирт-реальное пространство вокруг.

Его герой двигался вперёд, не замечая рядом с собой Эдинсона, который продолжал говорить.

Он катился по гигантскому, в километр шириной, коридору, залитому чудесным золотым светом, громко хохотал и во всё горло что-то выкрикивал.

Он рассказывал всю свою жизнь невидимой публике, которая, казалось, была со всех сторон. Воспитатели детского дома, друг Колосов, знакомый писатель Иммануил Громм, повстанцы, агенты шли толпой по коридору и громко хохотали. Что-то ужасное, поджидавшее его в будущем, ему удалось проскочить, и оно не сбылось. Всё было хорошо, не было боли, каждая подробность его жизни прояснилась.

Вздрогнув, он встал с пола в камере в полной уверенности, что слышал голос Слэйна. У него появилось странное ощущение, что он тут, за спиной, просто его не видно. Это он всем руководит. Он транслирует ему эти мысли и не позволяет спрятаться от агентов. Он вспомнил, как тот задавал вопросы. Это была игра, первоклассная ловушка для него – неуловимого Гришки Рощина. Слэйн был всем – был мучителем, защитником, он был инквизитором и убийцей, он был другом детства.

Он не помнил, было это во сне или наяву, поскольку совсем запутался – голос Слэйна прошептал ему на ухо: «Не волнуйтесь, Капоне, мы поможем забыть вам старый мир». Он не был уверен, что голос принадлежит именно Слэйну, но помнил, как они играли в шахматы и фигурки двигались сами по себе до тех пор, пока тот же голос не произнёс вновь: «Шах и мат».

Он видел, как двигается Капоне по длинному коридору, заходит в некоторые камеры, в которых незнакомые люди.

В одной из камер он заметил женщину с детьми. Они сидели, вплотную прижавшись к остальным, и рыдали.

Когда Капоне задал им вопрос, они словно не услышали его. Тогда он вышел и закрыл за ними герметичную дверь, посмотрел через окошко, нажал на своём виртуалике команду и стал наблюдать, как внутри этой камеры появился мутный газ.

Он двигался дальше по коридору и, подходя к каждой такой камере, по отработанной схеме устранял её обитателей.

Он чувствовал эйфорию, совершенно не понимая, что происходит.

Когда он встречал человека в пурпурной мантии, тот сообщал ему радостную новость о том, что его друг Слэйн очень рад выполненной им работе и что скоро они встретятся.

Он продолжал выполнять работу, которую ему высылали через виртуалик. Идя по коридору, он заходил в камеры и видел различных людей. Он расспрашивал их. От одной молодой черноволосой девушки он узнал, что она – дочь лидера повстанцев. Она рассказала, где их лагерь и сколько в нём осталось людей.

После допроса он вышел из камеры и с помощью виртуалика включил истребляющий газ.

В другой камере ему встретился предатель агентов – писатель Иммануил Громм. Используя пытки подсознания, Капоне выведал у писателя о дневнике, в котором описывалась жизнь одного из пациентов – Колосова.

После выполненной им работы Капоне отправлялся в дорогущий ресторан, под руку с ним шли две очаровательные женщины, он курил любимую кубинскую сигару. В ресторане его дружелюбно встречал несравненный профессор Эдинсон. Он передавал ему радостные известия от Слэйна, который был очень доволен выполненной им работой.

Так продолжалось очень долго. Постепенно Капоне забыл, что когда-то был в какой-то камере со светло-жёлтыми яркими стенами, в которой не было ни окон, ни дверей. Он не помнил, что когда-то виделся со Слэйном, не помнил того, что они делали и для чего.

Ему нравилось засыпать в дорогом номере пентхауса, в огромной кровати с двумя или тремя красавицами. Когда он засыпал, ему снился один и тот же сон – будто бы он и не покидал камеру, а оставался внутри неё, сидя в позе лотоса в самом её центре с закрытыми глазами. Он что-то делал, но при этом действие происходило где-то, но не с ним.

Однажды, после того как профессор Эдинсон выписал ему новый энерген, позволяющий разобраться с собственным подсознанием, он оказался внутри камеры, рядом с самим собой.

Этот сон запомнился ему особенно – когда он принялся трясти за плечи самого себя, то неожиданно тот «он» во сне проснулся и, ехидно улыбнувшись, сказал:

– Передай профессору Эдинсону пламенный привет и заодно тот самый секрет «Капсулы Дамки» от Григория Рощина.

Когда проснувшись, Капоне прибыл к профессору Эдинсону и рассказал тому о последнем сне, тот дал ему выпить заключительный энерген для восстановления памяти.

Профессор Эдинсон – единственный друг для меня, так думал Капоне, лёжа на операционном столе, и в пустоте его мозга всплыл следующий вопрос:

– Кто я?

Профессор Эдинсон, одетый в пурпурный медицинский халат, нервно улыбнувшись, повернулся к Капоне и проговорил:

– Всё отлично, друг мой, ваше лечение подходит к завершению – ваш мозг полностью излечен, виртуалик показывает, что остался ещё один процент, и всё.

В этот момент, профессор Эдинсон недовольно вскрикнул – процесс очистки остановился на 99 %. Он повернулся к Капоне, тот в этот момент сидел на операционном столе и зачарованно наблюдал за стекающей изо рта слюной.

– Чёрт! – закричал Эдинсон и неожиданно изменившимся голосом спросил у Капоне:

– Что ещё?

Капоне с совершенно отсутствующим взглядом, смотря в потолок, с трудом произнёс:

– Дддааамка…

На виртуалике отобразилось 100 %, и неожиданно произошёл мощнейший взрыв.

* * *

Тук-тук, тук-тук, тук-тук – тише, неугомонное сердце, подумал про себя Колосов, стоя на остановке рядом с девушкой и ожидая автобус.