и улыбка исчезает с ее лица.

– Пойдем в дом, – говорю я.

– Конечно, – слабым голосом отвечает Симона.

Я не беру ее под руку, но держусь близко, когда мы входим в особняк Кенвуда. Свет приглушен, и я не знаю, кого мы тут встретим.

Музыка громкая и грохочущая, от нее сотрясаются стены и картины на них. В то время как внешний вид дома выполнен в духе псевдоантичности, интерьер выполнен в стиле флуоресцентного поп-арта, с люцитовой мебелью, игровыми автоматами для пинбола и безвкусными скульптурами, похожими на гигантские красные губы, блестящие гитары и животных из хромированных шариков.

Гости выглядят не менее вызывающе. Половина этих нарядов уместнее смотрелась бы в цирке, чем на вечеринке, но я вижу достаточно брендов, чтобы понять, что все это дорого.

– Это нынче в моде? – бормочу я Симоне.

– Видимо, среди богачей, – отвечает она. Моя спутница кивает головой в сторону молодой женщины, одетой в облегающее мини-платье и пару синих меховых ботфортов. – Эти сапоги стоят четыре тысячи долларов. Они из осенней коллекции Версаче, которая еще не поступила в продажу.

– Вот как. Я думал, она освежевала маппета.

Симона смеется.

– «Дорого» не всегда значит «красиво».

Я помню, что когда-то Симона и сама хотела стать дизайнером.

– Ты пошла учиться в Парсонс? – спрашиваю я.

Она качает головой:

– Нет. Так и не удалось.

– Почему?

– Ох… – вздыхает она. – Помешала работа и… прочее.

«Прочее», видимо, подразумевает ее родителей.

– Но я иногда рисую наброски нарядов, – говорит Симона. – У меня таких целый блокнот.

Не подумав, я говорю:

– Хотелось бы посмотреть.

– Правда?

Девушка смотрит на меня с самым душераздирающим выражением лица. Какого, какого, какого ХРЕНА ее интересует мое мнение? Я не понимаю. Как Симона может быть одновременно такой бесчувственной со мной и такой сентиментальной?

– Нам лучше поторопиться, – грубо говорю я. – На случай, если охранник действительно решит позвонить Кенвуду.

– Точно, – говорит Симона, опуская взгляд. – Разумеется.

Дом под завязку набит тусовщиками, особенно на первом этаже. На заднем дворе у бассейна толкаются десятки людей – кто-то плавает, кто-то отмокает в джакузи. Некоторые выглядят так, будто купались прямо в одежде, другие наполовину или даже полностью голые.

Это место пропахло алкоголем. Он течет рекой на каждом шагу, а клубные наркотики сыплются как из рога изобилия. Я вижу компанию молодых женщин, которые горстями закидывают в себя таблетки и запивают их коньяком.

Некоторые из девушек выглядят чересчур молодо, особенно те, которые здесь работают. Как и гости, они одеты в мини-платья, кроп-топы, короткие шортики и туфли на каблуках, но по тому, как они выискивают мужчин постарше и усаживаются к ним на колени, становится ясно, что их наняли для развлечения.

Симона глядит на них, нахмурившись.

– Как думаешь, сколько им лет? – спрашивает она, глядя на одну особенно юную рыжеволосую девчушку с косичками.

– Понятия не имею, – отвечаю я. – Но слава о Кенвуде идет впереди него. Вряд ли он будет так глуп, чтобы нанимать в городе кого-то младше восемнадцати. Но, говорят, когда гости собираются у него на яхте… он привозит туда девочек лет двенадцати.

– Меня от этого тошнит, – холодно произносит Симона.

– Согласен.

– У меня было три тети, – тихо говорит она. – Старшие сестры отца. Они думали, что получили работу горничными. А потом исчезли. Tata думает, что они могли попасть в рабство. Он искал их годами, но так и не нашел. Вот почему он организовал «Фонд свободы».

Этого я не знал. Я думал, что, как и большинство богачей, Яфью использует благотворительность для повышения своего статуса и связей. Кто бы мог подумать, что он лично связан с этой проблемой. Я даже испытываю к нему сочувствие. Во всяком случае, на мгновение.

Симона более пристально оглядывает собравшихся на вечеринке.

– Что теперь? – спрашивает она. – Что будем делать?

– Ну… – Кенвуда я пока нигде не вижу. – Думаю, стоит порыскать по дому. Попытаюсь найти его кабинет, ноутбук или планшет. Посмотрим, смогу ли я его взломать или украсть, чтобы передать тому, кто в этом больше смыслит.

– Ладно. – Симона нервничает. Я знаю, что она хочет помочь, но это та черта, перейдя которую, из незваных гостей мы превращаемся в преступников. Девушка, наверное, в жизни не нарушала закон.

Мы поднимаемся по широкой изогнутой лестнице на второй этаж. Здесь выключен весь свет, вероятно, чтобы отпугнуть гостей вечеринки. Мне приходится затащить Симону в ближайшую комнату, чтобы избежать встречи с охранником, крадущимся мимо.

Охрана здесь повсюду. Если это не дополнительные меры безопасности для вечеринки, то Кенвуд – гребаный параноик. А значит, ему есть что скрывать.

Мы с Симоной начинаем обыскивать комнаты. Она стоит у двери, пока я осматриваю по очереди каждое помещение.

У Кенвуда полно странных вещей.

Сначала мы находим огромный бильярдный зал, увешанный головами экзотических животных – некоторых из них я даже не могу назвать. Их стеклянные глаза безучастно смотрят на стулья с рисунками гепардов и полосатых зебр.

Рядом с ним находится комната, которая, похоже, является точной копией капитанского мостика из сериала «Звездный путь: Энтерпрайз». Я не знаю, для какой цели она служит Кенвуду, – могу лишь предположить, что он приходит сюда, садится в капитанское кресло и пялится на стену, раскрашенную под открытый космос.

– Это просто жутко, – шепчет Симона, выглядывая из дверного проема.

– Что?

Она показывает. По углам комнаты развешаны две скрытые камеры. И в следующей комнате тоже. Наверное, по всему дому.

– Тогда нам лучше поторопиться, – говорю я. – Возможно, нас уже заметили.

Симона следует за мной дальше по коридору. Мы до сих пор не видели ничего похожего на кабинет. Только спальню для гостей, ванную и еще одну спальню для гостей.

– Пойдем, – бормочу я Симоне. – Давай проверим дверь в конце коридора.

Она идет рядом со мной, не касаясь, но так близко, что я чувствую тепло ее тела на своей коже. Наверху прохладнее, чем на первом этаже. Я слышу, как гудит кондиционер, и вижу, как соски Симоны проступают сквозь блестящий серебристый материал платья. Я быстро отвожу взгляд.

– Подожди здесь, – говорю я, когда мы подходим к двойным дверям в конце коридора. – Если услышишь что-нибудь, дай мне знать.

Я прокрадываюсь в комнату, напоминающую хозяйскую спальню.

Я прохожу по ковру площадью в акр. Комната Кенвуда выглядит так, словно ее дизайн разрабатывал Либераче[52]. Его кровать стоит на круглом возвышении, обрамленном занавесками и двумя массивными вазами с оранжерейными цветами. Даже отсюда я чувствую их тяжелый аромат. Повсюду кисточки, позолота и зеркала. Зеркальный потолок и зеркальные стены напоминают комнату смеха. Это смотрится жутковато. Всякий раз я ловлю свое