Шли дни. Они не знали, сколько прошло времени с первогопоцелуя, они почти не отдыхали, им не нужны были еда и сон, и все их страстныесоития сплелись в один тугой канат охрипших от оргазмического рыка связокЭгора. О прошедших днях напоминали лишь задубевшая, как подошва, кожа налюбовном орудии Эмобоя и заросшая дикими цветами комната. Эгор и Мания теперьобитали не на пыльном бетоне, а в густой траве, среди маков, ромашек, василькови незабудок. Стены и потолок поросли плющом и цепкими лианами, покрытымидурманящими ярким цветом и немыслимым запахом тропическими цветами. Любовникипостоянно царапались о колючки розовых кустов, все больше теснивших их к центрукомнаты-поляны. И никаких насекомых, только цветы, цветы, цветы. Их пьяныезовущие ароматы слились в один афродизиачный поток, пропитавший тела и мысли. Акакие красочные сочные цветы роняли на них свой нектар! Но ни один из этихцветов не притягивал взгляд Эгора так, как тот, что постоянно радовал его своимбесстыдным жаром и стыдливой нежностью, идеальной формой росистых лепестков исладким дурманным благоуханием, кружащим моментально пустеющую голову, —великолепный цветок Мании, вершина совершенства. А как приятно было будитьупругие бугорки обычно невидимых сосков куклы. О том, что он занимается любовьюс куклой, Эгор старался не думать. Он вообще старался не думать, и это у негонеплохо получалось. Он перестал обращать внимание на пустоты ее глаз и местасочленения головы, рук и ног с прекрасным туловищем. Мания просто была чудеснымподарком судьбы, давшим ему возможность позабыть про страдания. Она зализывалаего раны в прямом и переносном смысле, и Эгор начинал подумывать, что это и естьсчастье. Они почти не разговаривали. То есть сначала совсем не разговаривали, акогда в комнате стало трудно дышать от ароматов удовольствий и цветов инереальная реальность Эмомира смешалась с галлюцинирующим безумием вселеннойзапахов и чувств, они стали рассказывать друг другу коротенькие истории,которые всегда заканчивались ласками, по сути став неотъемлемой частью любовнойигры.

Например, Мания как-то раз рассказала Эгору очередную байкупро барбикенов, над которыми она не уставала прикалываться:

— Представляешь, многие барбикены считают, что они могли бысделать карьеру в реальном мире. Мало того, у них существует целое течение,которое верит, что главные медийные суперзвезды реального мира на самом деле —барбикены, достигшие такой степени самовлюбленности, что смоглиматериализоваться. И теперь они каждые тридцать семь минут бегают туда-сюда.Все эти супермодели, телезвезды и киноактеры: «Ой, извините, мне срочно нужно втуалет попудрить носик» — и шасть с подиума, эфира, съемки в Эмомир и обратно.Вот прикол. А проблемные места, — Мания провела ладонью по гладкой кромкесочленения шеи с телом, — они всегда чем-нибудь драпируют: брильянтовые колье,высокие воротники.

— Ну, или фотошоп, — сказал Эгор. — Вполне стройная теория.А почему вообще эмо-куклы зависят от Реала, почему просто не питаются эмоциями,которые выделяют сами?

— Потому что они для нас несъедобны. Люди же тоже непитаются собственными выделениями.

— Понято, — сказал Эгор и тихонько укусил Манию затоннелизированную мочку.

Так они и жили. В любви, цветах и согласии. Во всякомслучае, Эгор в это верил. Пока Мания не ушла. Они лежали рядом, тяжело дыша идержались за руки, только что отлепившись друг от друга.

— Я придумал стихи про тебя. Хочешь, прочту? — спросил Эгор.

— Прочти, — сказала кукла.

— Девушка с лицом слепца у воздушного дворца вся впредчувствии ответа. Девушка с лицом слепца в ожидании венца, как застывшаякомета. Девушка с лицом слепца уж согласна на глупца, лишь бы был силен инежен. Девушке с лицом слепца не видать вдали гонца — путь страданья неизбежен.Девушка с лицом слепца. В предвкушении конца сердце бьется сбитой птицей.Девушка с лицом слепца просит милости Творца. Но желаниям не сбыться.

Когда Эгор закончил читать, Мания своим спокойным тихимголосом сказала:

— Я ухожу, Эгор. Прости. Мне хорошо с тобой, но этого мало.Любви у нас так и не получилось. А это главное для меня. Ты не моя половинка.

— Как это? — удивился Эмобой. — А эти цветы? А любовныестоны и конвульсии, а бездна удовольствия? — Да, ты прав, все это есть. Но я —эмо-кид, меня не обманешь. Удовольствие видела, радость видела, даже жалость,когда ты, видимо, вспоминал, что я кукла. Благодарность видела, а любви от тебяя все-таки не дождалась. И не дождусь. Ты любишь другую. Моей любви вполне быхватило на двоих, но это меня не устраивает. Я ищу гармонию в любви, только онадаст мне долгожданные плоды. Спасибо тебе за все, прощай!

И она встала и ушла из цветущей комнаты, так же бесшумно ибыстро, как когда-то здесь появилась. Эгор тихо оделся, лег на спину, подложивсумку под голову, и закрыл глаз. Ему стало больно, обидно, в горле колючимкомом стояли слова, которые он не сказал Мании. Да и зачем, если все, что онаговорила, чистая правда. Ему было хорошо с ней, но сердце сто по-прежнемувисело на стене в комнате улыбчивой девчонки из другого мира. Так он и лежал,жалел себя и плакал, пока растения в комнате не стали гнить из-за высокойвлажности. Поддавшись всеобщему тлену в комнате забытой любви, Эгор изсолидарности с цветами тоже решил увять. Он перестал плакать, мысли егозамедлили свой ход и перестали читаться, превратившись в серый телевизионныйшум. Спина и конечности одеревенели, крылья-тряпочки, как осенние листья, прелипод лопатками, волосы на затылке слиплись и спутались с погибающими растениями,челка упала на пол и пыталась пустить корни. Жизненные соки и токи в егоорганизме теперь не бежали, а шли медленным шагом, совсем уже зажившая былорана на груди снова капельно закровоточила, как порез на березе весной. По еготелу стали ползать короеды сомнений, мокрицы совести и черви сожалений. Его быточно съели или превратили в нафаршированного насекомыми зомби, если бы однаждыв комнату не вошли четыре здоровенных бугая.

— Вот он, гад, загорает, — услышал Эгор знакомый басокТру-Пака, но сил открыть глаз уже не нашлось. — Да тут же дышать нечем. Уф-фу.

— Как его только ползучие твари не заточили? Вот ведьпечальная картина полного морального разложения и физического истощения, —узнал он и Покойника.

— Ладно, хватит базлать! Взяли — понесли, только аккуратно.Чтоб не рассыпался. Королева ждет. Повезло парню, что наша Маргит такая добраяи отходчивая…