— Голый вассер! — в сердцах бросает он.

Лодку тем временем стало ломать на изгибах волн. Хорошо, что резиновая: гусеницей переползает с горки на горку. Горки же становятся всё выше и выше. С опаской оглянувшись на берег, увидел, что он тонкой песчаной полоской маячит далеко-далеко. На расстоянии двухсот-трёхсот метров стали проноситься мимо «казанки» да «прогрессы» под подвесными моторами. Катера стремительно шли со стороны Финского залива к берегу.

— По-моему, пора и нам ноги делать, — заметил я, — ветер явно усиливается, течением подхватит, ненароком в залив вынесет — и поминай, как звали.

Толик оглянулся по сторонам, оценил обстановку, спорить не стал, моментально смотал свой спиннинг и взялся за вёсла, предварительно поплевав на ладони. Когда лодка, разворачиваясь к берегу, стала лагом, её сильно накренило на скате волны и чуть не перевернуло.

— Быстрее носом на волну! — успел прокричать я. — Табань левым, греби правым!

Но Толик, ошалев, грёб враздрай, и нас ещё раз накренило и подбросило на очередном гребне. И, даже когда лодка вырулила носом на волну в направлении берега, стало ясно, что мощности гребца не хватает. Ветровой снос был сильнее. В этот момент я окончательно понял, что если сейчас не переломить ситуацию, то пропадём ни за понюх табаку. Практически мы находились в точке невозврата. Катера, проходящие друг за другом по своему фарватеру, стали попадаться всё реже и реже и нас не замечали. Попытки привлечь их внимание оказывались безрезультатными: наши крики тонули в рёве их моторов. В глубоких перекатах волн лодка, как хамелеон, сливалась с бледно-зелёной неспокойной водой и была почти незаметной, растворяясь с окружающим нас пространством. В прямом смысле — спасение было в наших руках. Неужто зря я пятнадцать раз подтягивался на турнике, десять раз делал переворот в упор, сорок раз отжимался от пола?!

— Толик! — скомандовал я. — Срочно меняемся местами!

В качающейся резиновой лодке сделать это непросто, но нам всё-таки удалось. Я налёг на вёсла, и наша надувная посудина сразу врезалась в надвигающуюся волну, как в стену. Эта волна тут же окатила мою спину, превратив в бассейн почти всю лодку. Толик, выловив пластмассовое ведёрко, предназначенное для нашего улова, стал неистово вычерпывать воды Копорской губы и выливать их обратно в губу. Труд был Сизифов. Я делал частые и мощные гребки, сминающие нашу резиновую лодку наподобие гофра. Тревожило одно — выдержат ли вёсла.

Пятнадцать минут упорной гребли всё-таки стали приносить свои плоды: мыс Устинский, который просматривался по правому борту, начал сдвигаться влево. Это был хороший признак — мы медленно смещались в сторону берега.

Вычерпывать воду оказалось занятием бесполезным. С каждой волной её прибывало всё больше и больше. В итоге мы сидели по пояс в холодной воде. На плаву лодка находилась только за счёт надутых воздухом бортов. Залитая до бортов, она стала тяжелее и немного осела, уменьшив свою парусность. Теперь ветер не гнал её, как пушинку, и преодолевать встречный напор воды и воздуха становилось легче. Благодаря этому лодка лучше шла на волну. Мы стали частью стихии, и она уже не так сильно противилась нам.

Когда песчаный берег приобрёл явные очертания, стали проглядываться заросшие ивняком дюны и даже фигурки фланирующих по пляжу людей. Мы с облегчением вздохнули — наши старания не пропали даром. Но сил грести в таком темпе практически не оставалось. А ослабить гребки — это опять смещаться в сторону Финского залива, и на этот раз уже бесповоротно. Я вспомнил напутствие моего товарища перед нашим отплытием: «Семь футов вам под килем!»

— Семь футов, семь футов, — стал я бубнить себе под нос, будто что-то вспоминая, — семь футов — это примерно мой рост. Если под нами будут именно эти семь футов, я смогу достать ногами до дна. А если достану до дна, то могу буксировать лодку за собой.

Вынув весло из проушины, опустил его, как футшток, которым замеряют глубину. Весло полностью погрузилось в воду вместе с рукой по самое плечо. Дно не прощупывалось. Надо грести ещё, напрягая последние силы. Через минуту-две я повторил замер. Результат тот же. До берега ни близко ни далеко. Неужели обозначенные Толиком двадцать метров глубины идут по всей Копорской губе? Такого не может быть! К берегу глубины уменьшаются, это знает ученик первого класса. Пришлось сделать ещё одну попытку приблизить лодку к спасительной береговой черте. И ещё одну, мне казалось уже последнюю, так как сил не оставалось. Но и на этот раз весло не достало дна. Отчаявшись, я всё-таки спрыгнул в воду в надежде достать дно. Оказалось — с головкой.

К счастью, в дно упёрся быстро. Волны переливали через голову, позволяя делать вдох в их впадинах. Дно оказалось песчаным, ровным, идти по нему, хоть и против волновой толчеи, было приятно. Спасение было близко, появились дополнительные силы для буксировки нашего измотанного «ковчега». Я тащил его за собой, как Ной к представшей перед ним вершине Арарата. Хотя в нашем «ковчеге», заполненном до краёв водами Копорской губы, и не было всех тварей по паре, а находился всего лишь один Толик со своим спиннингом и удочками, смирившийся с нашей неминуемой гибелью. Я в этот момент чувствовал себя спасителем. Хотя настоящий Спаситель пребывал где-то над нами, наблюдая за нашими отчаянными борениями со стихией.

Когда волны перестали захлёстывать меня и их уровень опустился к моей груди, спрыгнул за борт и Толик, который был на голову ниже меня и поэтому сразу же оказался погруженным по самую маковку. Он держался за корму лодки, отталкиваясь от дна, подпрыгивал, делал судорожный вдох, одновременно толкая посудину вперёд. Мы уверенно продвигались к песчаной кромке пляжа и совершенно не узнавали местности. Было очевидно, что боковым дрейфом нас снесло на запад и наша стоянка, где нас дожидался Григорий, находилась где-то левее.

Уже на мелководье, перевернув лодку, мы взметнули её на поднятых вверх руках, положили на головы и понесли, как аборигены Папуа — Новая Гвинея носят свои пироги из океана к прибрежным хижинам. Продрогли до чёртиков, до судорог.

— Не утонули, так околеем, — проблеял Толик сквозь зубы и добавил в сердцах: — Ничего себе — половили салачки! Теперь придётся водку без закуски пить.

Но Всевышний, по всей вероятности, ещё не покинул нас. Над кустами прибрежного ивняка мы увидели дымок. Продравшись сквозь кусты, наткнулись на молодых людей у большого костра. Над костром был подвешен чугунный котёл. Они выбрали для своего бивуака уютное место на небольшой