– Она очень умная девочка! – Мэдди произнесла это стакой гордостью, словно они с дочерью всю жизнь прожили вместе.

Билл в накрахмаленной голубой рубашке и синих джинсаххлопотал на кухне как заправский кулинар и произвел тем самым на Мэдди большоевпечатление. Он уже приготовил отличный салат, превосходные итальянскиеспагетти, разогрел французский хлеб, купленный специально для нее. Апривезенное ею красное вино оказалось как нельзя кстати. Они сидели за столом вего удобной уютной кухне с окнами в сад, который он обожал. Ели иразговаривали. О его дипломатической службе и академической карьере, о егокниге, о ее телепрограммах. Им было на удивление легко и свободно друг сдругом. Билл чувствовал, что может говорить с Мэдди обо всем, даже о своихтревогах по поводу замужества дочери. Его беспокоило, что та слишком загружена,что часто рожает, и еще его тревожило то, что зять очень пристрастно к нейотносится. Слушая его, Мэдди думала о том, что, не будь Лиззи, она сейчасчувствовала бы себя страшно обделенной.

– Пока я не лишила себя возможности иметь детей, я несознавала, насколько они важны в жизни. Глупо было с моей стороны уступитьнастояниям Джека, но он так на этом настаивал и он столько для меня сделал... ячувствовала, что обязана так сделать ради него. Знаете, на протяжении всей моейжизни я жила по чужой указке. Иметь детей или нет, отказаться от детей. Вытолько представьте, какой мрачной стала бы для меня в конце концов жизнь, еслибы не Лиззи.

Удивительно, что она свободно говорит с Биллом о такихвещах. Правда, сейчас, с появлением Лиззи, чувство горечи и тоски постепенноотступало.

– Я не могу этого представить. Для меня смысл жизни вдетях. Иногда мне кажется, что я ими занимался и тревожился о них даже больше,чем Маргарет. Она относилась к ним гораздо спокойнее.

Теперь Мэдди это очень хорошо понимала. Она тоже постояннобеспокоилась о Лиззи, тревожилась, не случилось ли с ней чего, постояннобоялась, что этот драгоценный подарок судьбы вдруг исчезнет. Подспудно ее непокидало сознание, что она этого не заслужила и поэтому судьба в наказаниеможет отнять у нее свой дар.

– Я, наверное, никогда не избавлюсь от ощущения вины зато, что ее оставила. Это просто чудо, что все-таки Лиззи выжила, что онаоказалась цела и невредима и, по-видимому, намного здоровее меня.

Мэдди поднесла к губам чашку с шоколадным муссом.Восхитительно... Как и все остальное, что приготовил Билл. – Судьба была к неймилостивее, чем к вам. Удивительно, как вам удалось сохранить себя такой, какаявы есть. Хотя я не сомневаюсь в том, что и на долю Лиззи выпало немалотрудностей. Все эти приюты и детские дома... Слава Богу, теперь вы обрели другдруга. – А потом он неожиданно спросил: – Теперь, когда вы обрели дочь иувидели, какая она, вам бы хотелось иметь еще детей?

– Очень хотелось бы. Но это невозможно. Больше я никогоне рожала. И новых родить не могу. Единственный способ – это усыновить илиудочерить кого-нибудь. Но Джек мне этого не позволит.

Снова Джек. Она снова в первую очередь думает о Джеке и, каквидно, не собирается его бросать. Вряд ли она примирилась с существующимположением, однако все еще не может набраться мужества для того, чтобы егооставить. И никак не может избавиться от сознания, что обязана ему всей своейжизнью.

– А если бы не было Джека?

Билл спрашивал из чистого любопытства, понимая в то же время,что этот разговор не имеет смысла. И все же... Мэдди, по-видимому, очень любитдетей, а с Лиззи ведет себя как настоящая мать, несмотря на то, что эта роль ейв новинку.

– Очень возможно... – с удивлением произнесла Мэдди. –Я никогда об этом не думала. Прежде всего, потому, что не собираласьрасставаться с Джеком. Я и сейчас не знаю, хватит ли у меня на это мужества.

– А вам этого хотелось бы? Я имею в виду оставитьДжека?

На этот вопрос она не могла ответить однозначно. Иногда ейкак будто этого хотелось, иногда нет. Эта часть ее жизни была такпротиворечива, так запутана, а главное, полна неизбывного чувства вины.

– Мне бы хотелось расстаться со страхом, с постояннымимуками совести, с ощущением вины, которые я все время испытываю рядом с Джеком.Наверное, я бы хотела быть с ним, но без этих ощущений. Такое, конечно,невозможно, я понимаю. Когда я думаю о том, чтобы его оставить, мнепредставляется, что я оставляю того человека, каким я хотела его видеть, какимя его себе воображала. Он таким и бывает время от времени. А когда я себепредставляю, что останусь с ним на всю жизнь, мне сразу рисуется подонок, какимон бывает очень часто. Эти два образа нелегко соединить. Я так и не понимаю доконца, какой он на самом деле... какая я сама... какого человека я собираюсьоставить.

Яснее выразиться Мэдди не могла. Однако для Билла этокое-что прояснило и в ее натуре, и в ее отношениях с мужем. По-видимому, она неможет ни на что решиться из-за того, что в ее сознании два противоположныхобраза Джека весят одинаково. В то время как для Билла образ тирана и садистанамного перевешивает. Но с другой стороны, он ведь никогда не жил в семье стираном отцом. Уже детские годы подготовили Мэдди к тому, чтобы позволить Джекуделать с ней все, что ему заблагорассудится. Ей понадобилось девять лет, из нихсемь лет в браке с Джеком, чтобы понять, как много общего между ним и БоббиДжо. Просто насилие, совершаемое над ней Джеком, гораздо утонченнее.

– Мы все, наверное, этим грешим в той или иной степени.– задумчиво произнес Билл. – Сейчас я уже забыл какие-то черты Маргарет,которые меня раздражали. Когда оглядываешься назад, на годы, прожитые вместе,кажется, что все было прекрасно. Но мы порой кое в чем не сходились и даже,бывало, всерьез ссорились. Когда я собирался оставить Кембридж, чтобы принятьсвое первое назначение на Дипломатической службе, Маргарет пригрозила, чтоуйдет от меня. Она не хотела никуда ехать, считала, что я сошел с ума. – Онвскинул печальный взгляд на Мэдди. – И ведь она оказалась права. Мне не следовалопринимать то назначение. Не сделай я этого, она бы сейчас была жива. Мэддипотянулась через стол, коснулась его руки.

– Кто может это знать... Все в руках судьбы. Она моглабы погибнуть в авиакатастрофе или в автомобильной аварии, умереть от рака. Еемогли убить на улице. Никто ничего не может знать. А вам тогда казалось, что выпоступаете правильно.

– Конечно. Я никогда не мог подумать, что Колумбия –опасное место, что мы там подвергнемся риску. Если бы я мог это предположить,ни за что бы не поехал.

– Я знаю. И она, наверняка, это знала. Это ведь всеравно, что отказаться летать самолетом, потому что они иногда разбиваются.Каждый старается прожить свою жизнь как можно лучше, и всем в какие-то моментыприходится идти на риск. В большинстве случаев он того стоит. Не терзайте себяиз-за этого. Вы заслуживаете лучшей участи.

– Так же как и вы. Мне бы так хотелось, чтобы вы,наконец, в это поверили.