Я облегченно вздохнула, хотя только сейчас поняла, как сильно забилось в груди сердце от его столь неожиданной близости ко мне.

– И как же вы видите мое «спасение»? – спросила я, усилием воли возвращая контроль над собой.

Заставила себя вновь взять в руки нож и вилку и, как ни в чем не бывало, наколола помидорку из салата, поднеся ко рту.

– В жизни рядом со мной. Если я смогу дать вам все, что необходимо, вам больше не нужно будет убивать. Женщины обычно хотят любви и готовы ради нее на многое. Если вы полюбите меня, Роуз, по-настоящему, искренне, и согласитесь быть рядом, то порочный круг разорвется. Каждый из нас сможет просто жить без боли и голода.

Моя вилка все же замерла в воздухе. Ничего не скажешь, идеальный план. Во всем, кроме нескольких мелочей.

Я, было, набрала в легкие воздуха, чтобы разразиться тирадой, но повременила. Малкольм продолжал:

– Ванесса никогда меня не любила, мы просто существовали рядом, трахались, когда это было нужно… но она не любила… а после мы и вовсе возненавидели друг друга. Это была моя и ее роковая ошибка, но я не намерен ее больше совершать.

– Решили влюбить меня в себя? – немного успокоившись, с усмешкой поинтересовалась я у него.

– Влюбить в себя невозможно, но я готов показать, что меня можно и есть за что любить. Я ведь не мировое зло и тоже достоин этого чувства. А дальше на все ваша воля, баронесса. У нас может быть совместное будущее, – наконец закончил он.

Вот только у меня по-прежнему оставались вопросы.

– Ваши слова звучат так замечательно и идеально, что другая бы наверняка растаяла на моем месте… Вот только, граф, имеется одно «но». Вы ни слова не сказали о том, что сами готовы полюбить меня. Вы хотите добиться от меня чувств, давая взамен лишь иллюзию… Так вот, подобного не бывает. В отношениях не может любить кто-то один, а второй – позволять себя любить. Ваши поступки благородны, граф, но движет ими в конечном итоге желание утолить собственную Жажду, а не любить и быть любимым.

– Ошибаетесь с выводами, Роуз, – не смутившись, отозвался мужчина. – Над любыми чувствами нужно работать, тем более над взаимными. Я просто делаю первый шаг навстречу и буду ждать ответного от вас. Пускай не сразу, пускай через сто лет. И кто знает, быть может, через тысячу – мы оба вспомним об этом разговоре и посмеемся над ним.

Я все же отложила в сторону приборы, понимая, что аппетит если и был, то окончательно пропал. Малкольм оперировал слишком глобальными понятиями, слишком обширными промежутками времени, непостижимыми для меня. Возможно, он был прав, и я просто не понимала его замысла в силу недостаточности жизненного опыта. А может, права была я, и ошибался именно Эдриан, попросту забывший, каково быть обычным смертным и какие ценности важны в человеческой жизни.

– Пожалуй, мне пора, – решила я закончить наш ужин. – Спасибо, все было очень вкусно, но мне нужно домой.

– А как же десерт?

– Не в этот раз, – вставая из-за стола, откликнулась я и тут же прикусила язык.

– Ловлю на слове, – граф покинул стол следом за мной. – Надеюсь, в наш следующий ужин, когда бы он ни состоялся, вы все же дождетесь десерта.

Мысленно я поняла, что сама виновата и дала ему эту лазейку, но клясть себя было поздно. И, в конце-то концов, ничего страшного я графу не пообещала. Все же он мне по-прежнему помогал, и еще один ужин – это малая благодарность за его поступок.

– Я провожу вас, поймаю экипаж, – добавил он. – Не стоит гулять по городу и мерзнуть лишний раз.

– Благодарю, – отказываться было глупо. – Во сколько завтра планируется отъезд?

Граф призадумался, что-то прикидывая, а после произнес:

– На рассвете, с первыми лучами солнца, кэб подъедет к дому вашей матушки. Ранний выезд позволит нам добраться до столицы уже к обеду. Возможно, мы даже успеем показать вашу сестру некоторым врачам.

Я кивнула.

Уже стоя на улице, перед тем как сесть в экипаж, я запоздало вспомнила.

– Малкольм, – окликнула я его. – У меня к вам еще одна просьба.

Он вопросительно вскинул бровь, ожидая, что я сообщу.

– Я буду вынуждена лгать матери, что деньги на лечение мне одолжил Лонтье. Она не должна ничего знать о нашем давнем знакомстве, иначе это вызовет слишком много ненужных вопросов. Для моей семьи вы будете просто клиентом Мишеля, который едет в столицу и любезно согласился помочь нам с переездом.

Граф понимающе кивнул.

– Разумеется. Я ведь не полный идиот, чтобы не понимать некоторые сложности конспирации, с которой вы живете последние семь лет.

– Еще раз спасибо, – поблагодарила я и закрыла за собой дверцу кэба.

Домой я добралась быстро – резвая лошадь аллюром домчала меня до родной улицы. Распрощавшись с возницей, которому заранее заплатил Эдриан, я поспешила к матери и сестрам.

Впереди меня ждал долгий разговор с объяснениями и изложением плана на ближайшее будущее.

– Я теперь буду бояться смотреть Мишелю в глаза, – причитала матушка. – Такие огромные суммы в долг! Более того, он даже свел тебя с господином, который поможет с поездкой. Не знаю, как и благодарить нашего художника.

– Он сказал, что не стоит благодарностей, – соврала я. – Сейчас вместо лишних слов и стенаний лучше приступить к сбору вещей. Отъезд рано утром.

– И все же я опасаюсь, – не унималась мама, – Ты раньше никогда не была в столице без меня.

Как назло, ей начала вторить Бриттани.

– Я тоже, Роуз, – испуганно произнесла она почти шепотом, будто боялась, что нас подслушает кто-то неизвестный. – Ты одна в огромном городе, с больной сестрой и с такой большой суммой денег. А если этот господин, как его… Малкольм, не столь благороден, как заверил Лонтье, и воспользуется ситуацией и твоей беспомощностью прямо в дороге?

– Мишель рекомендовал графа как абсолютно честного человека. Они знакомы уже не один год, – почти грудью встала я на защиту Эдриана, понимая, что из-за первоначальной лжи все глубже и глубже погрязаю в пучине вранья. – Думаю, все будет в порядке.

– И все же на сердце неспокойно, – вздохнула мама. – Раньше мне казалось, я знаю почти все благородные дома и фамилии столицы, но об этом Эдриане Малкольме слышу впервые.

Я закатила глаза.

Не было ничего удивительного, что матушка его не знала. Наверняка, с каждой новой жизнью мой знакомый менял имена и места жительства, как перчатки.

– В любом случае у нас просто нет выбора. Эмили нужны доктора и соответствующее лечение как можно скорее. Поэтому не стоит предаваться ничем не обоснованной паранойе. Лучше отправимся собирать вещи.

Наконец моим словам вняли, сестра и мать принялись за сборы Эмили, я же сменила их на посту и наблюдала за спящей малышкой. Она мерно дышала, забывшись беспокойным сном под действием многочисленных лекарств.