Через полчаса ходьбы я добралась до логова Мишеля и требовательно постучала в его двери.

Открыл он мне не сразу. Я даже начала опасаться, что его нет дома, но через пять минут изнутри дома послышались звуки, а еще через пять – створки окна распахнул заспанный Лонтье. Весь его вид говорил, что ночью он не спал, а лег хорошо, если под самое утро.

– Простите, прекрасная Розалинда. Я рисовал картину, – оправдался он, спустя некоторое время пригласив меня внутрь. – Ждал месяц нужную фазу луны, не мог упустить момент.

Мы зашли в мастерскую, которая служила художнику и гостиной, и столовой одновременно, а иногда еще и спальней. Там на мольберте действительно стояло свежее полотно, местами сверкая мазками непросохшей краски.

Я невольно залюбовалась пейзажем: полная луна на фоне иссиня-черного неба. Ее желтоватые отсветы на темных тучах и… волки. Два зверя. Волчица, стоящая на холме, задравшая голову и воющая на луну. В ее глазах отражался желтый свет полного месяца, придавая им сходство с янтарем. И волк. Он сидел у подножия горы и грустно взирал на хищницу. Была в его взгляде какая-то безнадежность и обреченность, словно смотрел он не на самку, а на недоступную богиню… бесконечно далекую и непостижимую, как сама луна.

– Завораживающе жутко, – призналась я Мишелю. – До мурашек по коже.

– Значит, я старался не зря, – довольно выдохнул он. – Любые сильные эмоции – лучшая награда для творца.

– Надеюсь, заказчику понравится.

– Я надеюсь на это не меньше, – Лонтье улыбнулся. – Что привело вас ко мне, баронесса?

Я немного скривилась от его официального тона.

– Отбросим формальности, мы ведь прекрасно общаемся на ты. Я пришла просить о помощи, Мишель. Нашей семье больше не к кому обратиться.

Мой беспокойный тон мгновенно настроил его на серьезный лад. Обычная игривость пропала, напускной пафос тоже. Лонтье умел быть собранным, когда того требовали обстоятельства.

– Что случилось?

Я выложила ему как на духу о болезни Эмили и нашем тяжелом материальном положении. Как я и предполагала, озвученная сумма Мишеля не напугала.

Он просто кивнул и вышел из мастерской, ничего не говоря, а через пять минут вернулся с купюрами в руках.

– Вернете, как появится возможность.

Я приняла деньги, при этом невольно опустив от стыда взгляд. – Я могу написать долговую расписку, – решила я хоть как-то заверить Мишеля в возврате денег.

– Не стоит. Ваша матушка давала моим работам столько рекомендаций, что я обязан вам по гроб жизни!

Я благодарно улыбнулась ему, а после спешно покинула дом, торопясь в аптеку до закрытия.

Успела я за пять минут до конца рабочего дня.

– Я боялся, что вы уже не вернетесь сегодня, – вместо приветствия произнес старик-провизор, я же молча выложила на прилавок деньги. – Лекарство будет готово завтра после обеда.

– Благодарю вас.

– Не за что, – улыбнулся аптекарь. – Главное, чтобы помогло. Там и поблагодарите.

* * *

Слова аптекаря не сбылись. Шел пятый день болезни Эмили, пневмония не отступала ни на шаг, и, несмотря на любые лекарства, сестре становилось только хуже.

Жар проходил на короткие часы, пока действовала микстура, а после вновь возвращался. Сестренка металась в лихорадке и бредила. Изредка она приходила в себя, ее удавалось напоить бульоном, а после она вновь проваливалась в забытье.

Болезнь сжигала Эмили на глазах, она была похожа на свечу, исчезающую в палящем огне. Пропали розовые пухлые щеки, они впали, обозначив скулы нездоровой остротой. Лицо казалось бледнее смерти, а губы стали сухими и красными от жара.

Я, Бри и матушка дежурили у ее кровати круглыми сутками, не зная, чем помочь. А пришедший сегодняшним утром доктор Доринктон развел руками:

– Как ни прискорбно осознавать, но я не понимаю, что с ней. Лечение должно было возыметь действие, но …

Это многозначительное «но» прозвучало так безнадежно, что в моей груди екнуло сердце.

– Не в моих правилах ставить собственную квалификацию под сомнение, – продолжал он. – Однако рекомендую обратиться к моим столичным коллегам. У них более обширная практика и, возможно, кто-то сталкивался с подобным случаем.

Сердце вновь пропустило удар. О вызове доктора из столицы даже речи не шло. У нас просто не было на это денег. И ведь не факт, что он бы помог. Но мистер Доринктон ясно намекнул, что случай редкий и может понадобиться консультация многих врачей.

– Напишите хотя бы имена ваших коллег, которые могут помочь, – взмолилась матушка. По ее лицу я прочла, что думает она о том же, о чем и я, но ей все же хотелось конкретики. – Мы не можем позволить себе вызывать из столицы всех докторов подряд.

– Ну что вы, миссис Клейтон. О вызове на дом и речи нет. У малышки может попросту не хватить времени на ожидание, пока письма с запросами дойдут до города и обратно. Вам необходимо самим отправиться туда и на месте разбираться с болезнью.

От услышанного я помимо воли всхлипнула, слезы сами проступили на глазах. Если доктор заговорил о нехватке времени, дело дрянь.

– Но перевозка Эмили в подобном состоянии… – прошептала мать. – Это ведь сделает только хуже!

– Боюсь, у вас и выбора особого нет, – неумолимо произнес Доринктон. – В столице есть хоть небольшой, но шанс. Некоторые мои коллеги практикуют экспериментальные методы лечения, которые весьма продуктивны, но для этого придется лечь в частную клинику, где будет обученный персонал и нужные инструменты. Однако сразу сообщу, это недешево.

Как ни странно, но мы об этом и без него догадались. Матушка и я переглянулись, Бриттани залилась слезами.

– Вероятно, нам все же придется заложить дом, – произнесла матушка спустя час после ухода доктора. – Другой возможности найти деньги в столь короткий срок, я не вижу.

– А дальше? – я сменила очередной компресс на лбу малышки. – Что делать дальше? Как расплачиваться с долгом? Если у нас отнимут дом, то я даже думать боюсь, как может перевернуться наша жизнь.

– Найдем работу, – решительно выдохнула Бриттани. – Спрячем свою гордость куда поглубже и пойдем работать. Пускай даже посудомойками или служанками.

– Ты переоцениваешь жалованье на этих должностях, – осадила я сестру. – Этого будет мало.

– Значит, возьмем побольше смен, – упрямо стояла она на своем.

Я устало обхватила голову руками и прикрыла глаза. Моя сестра была слишком наивна, рассчитывая на гипотетическую работу. Хотя идея, безусловно, была хороша. Нашей семье следовало давно позабыть гордость и устроиться хоть куда-нибудь. Пускай даже гувернантками в семью, где подрастают дочери богатых дворян.

Заложить же дом было последней, самой крайней мерой! После которой нас ждало действительно незавидное будущее. Куда вернется Эмили, если у нас отберут жилье, когда мы не сумеем расплатиться уже по первым платежам? А ведь кроме этого существовал еще долг перед Лонтье, который теперь не казался столь огромным, как вначале.