– Добро пожаловать, деточка! Я долго ждала, но не думала, что явится девчонка. Но мне без разницы, лишь бы обменять твою жизнь на свою.

Шарлотта обернулась. На пороге кухни стояла женщина в блеклом, сошедшем с книжных иллюстраций шерстяном платье на шнуровке и улыбалась практически беззубым ртом. Преисподняя таки настигла девушку.

Гийом вернулся раньше обычного и сразу понял: что-то не так. На первый взгляд все то же: заспанный Ларри, спешно накрытый ужин в столовой, но господин Бош остро ощущал пустоту. В силу своей сущности он доверял интуиции и, проигнорировав потребности желудка, ведомый нехорошим предчувствием, поднялся в кабинет. Дверь оказалась открыта, хотя Гийом хорошо помнил, как закрывал ее. Ключ был только у Шарлотты. Нахмурившись, хозяин, не зажигая света вошел. В голове всплыли откровения в кафе. Ну, конечно, как он и полагал, Шарлотта снова пыталась ему помочь. Интересно, как? В прошлый раз экономка позвала священника.

– Мадемуазель! – окрикнул Гийом.

Если бы девушка ушла, то закрыла бы за собой дверь.

Ответом стало молчание. Размеренное тиканье часов вопреки обыкновению не дарило спокойствия, а любимая темнота заставляла сердце биться чаще. Но господин Бош не решался ее нарушить, стоял и ждал.

– Шарлотта! – чуть громче позвал он. – Не бойтесь, я не сержусь. Я сам виноват, напугал вас глупыми сказками.

Да где же она? Гийом зажег лампу и направился к окну. Может, экономка, словно маленькая девочка, притаилась за занавеской? Его рассеянный взгляд случайно скользнул по зеркалу, и господин Бош замер на полпути. Скрывавшая источник проклятия портьера валялась на полу, вырванная с карниза с «мясом», а на самом зеркале кровавыми подтеками кто-то вывел слишком знакомые буквы, заменив последнюю на приговор. «RIP» – покойся с миром. Внутри все похолодело и оборвалось. Словно кто-то ударил Гийома под дых – он ощутил реальную боль в животе, острую, нестерпимую, сбившую дыхание. Затем она переместилась выше, стиснув грудину. Гийому казалось, он разом постарел на десяток лет. На негнущихся ногах господин Бош подошел к зеркалу и коснулся надписи, пробуя ее на вкус. Если она действительно сделана кровью… Гийом молил, чтобы это оказалось кровью! Он отдал бы все на свете: чин, деньги дом и даже жизнь, – лишь бы надпись вывели той же губной помадой. Но в глубине души Гийом понимал: надежды напрасны. Проклятие всегда забирало жертв, рано или поздно. Многие Боши пытались, но так и не смогли его обмануть. Иногда оно выжидало годами, иногда наносило удар стремительно, словно почуяв высший миг счастья. Все верно, именно сегодня душа Гийома расправила крылья, и именно сегодня зеркало забрало Шарлотту. Он не стал проверять, спрашивать, на месте ли экономка.

Вкус крови. Соль прожигала язык. Или это его собственные слезы? Господин Бош в недоумении провел рукой по щеке и смешал два вкуса. Вот он, а вот… Стоп, даже кровь сохранила бы запах Шарлотты, эта же только имела вкус. Наклонившись, практически уткнувшись носом в надпись, Гийом втянул в себя воздух. Девушка касалась зеркала, он точно мог сказать, где именно, но буквы не сохранили никакой информации. Складывалось впечатление, будто они возникли сами: ни запаха кожи, ни перчаток. Тут бы пригодилась Ануш. Усилием воли заставив себя повернуться спиной к зеркалу – с каким бы удовольствием он уничтожил его, но все тщетно, – Гийом потянулся за колокольчиком на столе и тут заметил выглядывавшую из газеты записку Шарлотты. Господин Бош торопливо развернул ее и жадно вчитался в строки. Чем дальше, тем больше он мрачнел. Бросив мимолетный взгляд на снимок, Гийом скомкал газету и бросил ее в корзину для бумаг.

– Ларри!

Рык хозяина перебудил дом. Забегали заспанные слуги, гадая, что произошло.

Сжимая кулаки и с трудом сдерживая рвущегося наружу волка, господин Бош ждал Ларри посреди кабинета. Завидев выражение его лица, слуга попятился и сбежал бы, но прирос к полу после очередного окрика.

– Нет, ты останешься и приведешь мне Ануш. Немедленно!

Гийому хотелось что-то сломать или разбить, и он с размаху запустил пресс-папье в проклятое зеркало. Оно пошло трещинами, но, как и в случае с Шарлоттой, восстановилось за считанные минуты.

Ларри побледнел и забормотал молитвы, хотя никогда не считал себя набожным человеком.

– Ее нет, месье, – запинаясь, пробормотал он.

Унести бы ноги живым – у хозяина начали расти клыки. Сейчас не полнолунье, даже не новая луна, а он постепенно обретал черты зверя. Ларри никогда не видел Гийома в облике зверочеловека, хозяин пару раз случайно показал ему только когти, и случившаяся метаморфоза вогнала его в панику. А ведь оборот не совершился, форма трещала, но держалась. Уши пока тоже не изменились, только глаза стали волчьи.

– И где она? – вкрадчиво поинтересовался Гийом.

Он вовремя спохватился и предотвратил превращение. Не здесь и не сейчас, Ларри ему еще понадобится. Господин Бош мрачно усмехнулся. Похоже, сегодня он впервые оправдает чужие ожидания и отведает крови. Ануш заслужила самой страшной расправы, но сначала он добьется от нее правды. В споре вампира и оборотня последний окажется сильнее.

– Не могу знать, месье.

Решено, пора увольняться! Пусть господин Бош хорошо платил, больше Ларри не выдержит. И экономка куда-то пропала, будто чуяла, что ночью разразится буря. Нежится сейчас с любовником, пока Ларри за нее отдувается. Горничные – ее забота.

– Так найди. Или нет, вот что, – Гийом остановил попятившегося к выходу мужчину, – расспроси слуг, может, Ануш проболталась, куда собиралась.

– Прямо сейчас? – в сомнении переспросил Ларри.

По его мнению, горничная не стоила устроенного переполоха. Господин Бош считал иначе и лично принял участие в допросе прислуги. Не прошло и часа, как он уже садился в экипаж. Записка Шарлотты и показания прислуги сложились в единое целое. Накануне вечером Ануш вместе с экономкой взяли извозчика и куда-то уехали. Вернулась одна Шарлотта, напуганная и растрепанная. И тут эти слова о «Трех красотках»… Пусть Гийом не входил в клуб нечисти Розберга, он знал имя его председателя – того самого Жофрея. «Завтра в газетах поднимется шумиха, – заскрежетав зубами, подумал господин Бош. – Может, даже напишут о новой жертве маньяка. Впервые он изменит принципам.

Там, на фотографии, оставленной Шарлоттой, улыбался Норман Крауч. Если совсем недавно он был для Гийома одним из многих, то теперь стал главным подозреваемым. Господин Бош вспомнил обещание его покойного брата отомстить. Тогда оба чернокнижника носили другую фамилию, а слова обвиняемого показались юному полицейскому обычным сотрясением воздуха. Когда тебя приговаривают к смерти, и не такое пообещаешь виновнику своих бед. Дело Суаре стало первым серьезным в карьере будущего начальника полиции, Гийом перелистывал его сегодня днем. Два брата-чернокнижника. Один попался на темном ритуале, второй сбежал, то ли подкупив стражу, то ли действительно воспользовавшись ее преступной халатностью. Норман надолго пропал из поля зрения полиции. Судя по новой фамилии, он заключил с кем-то брак, чтобы стереть прошлое. Затем развелся, а то и просто разошелся с фиктивной женой и отправился покорять столицу. Итогом стало появление Нормана Крауча, блистательного молодого повесы. Если бы не Шарлотта… А ведь стоило догадаться, маркиза Лютин – бывшая содержанка тестя Нормана. Ничего, господин Бош выбьет из Жофрея и Ануш нужные показания, и завтра зятя герцога Мерсере арестуют. Норман таки понесет наказание, которого избежал в свое время. Как же высоко он взлетел! Но гнилая душа никуда не делась, породнившись с кузеном короля, Норман мстил за брата давнему обидчику.