Хромой ушел в комнату и, к моему удивлению, принялся собираться. Он стал вынимать из шкафа носильные вещи и, аккуратно сворачивая, складывать в спортивную сумку. Потом он надел длинную, ниже пояса, куртку, погасил люстру и вышел в прихожую.

Сообразив, что Хромой намеревается покинуть квартиру, я втянул голову в плечи и, ссутулившись под шедшим дождем, побежал к углу дома. Я торопился. Мне нужно было успеть найти надежное место, чтобы в нем скрыться. Я остановился и пошарил взглядом по местности: двор был мокр и пуст. Влажный асфальт слабо блестел в свете единственной лампочки, что висела над первым подъездом. Кругом грязно и голо. Для укрытия место здесь было одно — заросшие травой бетонные блоки. Я метнулся за них, присел и начал следить за входом в подъезд.

Прошло минут десять, но Хромой не появлялся. Я стал волноваться. Может быть, он передумал? Может, в этот самый момент собирается спать? Я изнывал от догадок и напряжения. Мышцы заватнели, сидеть на корточках сделалось трудно. Наконец я не выдержал, опасливо вышел из-за бетонной горы и, разминая икры, бегом подскочил ко второму подъезду. Прислушался. В подъезде было тихо, точно в колодце. Я еще раз вслушался в эту безвестную немую мглу и, стараясь мягко ступать, принялся красться к квартире.

До двери оставалось не более метра, как вдруг я услышал повороты замка. Эти звуки прозвучали для меня подобно неожиданным выстрелам. В следующую секунду я слетел с марша и, ощущая, как сердце колотится в горле, устремился в соседний подъезд.

Заскочив на площадку между первым и вторым этажами, задыхаясь, я прильнул к треснутому стеклу. Расстояние между подъездами было коротким. Благодаря лампочке над входным козырьком я сумел хорошо рассмотреть человека, вышедшего из соседней двери. Это был он — Хромой, в дождевой куртке и тельнике. Никаких сомнений не возникало. Мужчина остановился возле подъезда, подтянул на куртке замок, раскрыл автоматический зонт, повернул в мою сторону и прошел мимо. Я бегом бросился вниз и, вслушиваясь в звуки дождя, на полголовы выпростался наружу. Хромого нигде не было видно. Тогда я быстро подскочил к углу дома и высунулся из-за него.

Асфальт на дороге стеклянно блестел. Тот, за кем я следил, переходил дорогу, сутуло согнувшись под черным зонтом. Теперь я ясно мог видеть, как сильно мужчина хромает. Он припадал на левую ногу, но тростью не пользовался. Роста он оказался обычного, чуть выше среднего. Я начал красться за ним, прижимаясь к строениям и сохраняя приличное расстояние. На другой стороне улицы я на всякий случай обернулся на окна квартиры: они были безжизненны, стекла смотрели в ночь глухой чернотой.

Мы двигались медленно. Оставили позади центральные улицы и очутились на юго-восточной окраине города. Проследовали мимо трехэтажного здания с вывеской «ОАО Георазведка», взобрались на холм и начали спускаться к реке по узкой, посыпанной гравием влажной дороге.

Дорога эта петляла по заросшему пихтами и кедрачом резкому склону. Вопреки большому увечью мужчина сноровисто и уверенно спускался по ней. Теперь, благодаря ночи и частым деревьям, мне удалось значительно сблизиться с ним. Я крался окраиной леса, что рос слева от гравийного съезда, и не спускал с Хромого глаз. Порою, в потемках, я запинался о корни и рухнувшие стволы и едва не падал на землю. Дождь продолжал вяло накрапывать. Было тихо, темно и безлюдно. Я еще раз оглянулся по сторонам и вслушался в чащу. Никого, только он, я и деревья. Кругом глушь, тайга и глубокая река с сильным течением. Если бы знать, что мужчина, шедший теперь впереди, — именно тот, кого я ищу, момент, чтобы разделаться со всем этим, самый что ни на есть подходящий. «И дождь на подмогу, — подумал я. — Потом ищи…»

Эта мысль не оставляла меня. Я даже стал невольно рыскать под ногами взглядом в поисках чего-нибудь тяжелого, годного. «А если это не он?» — одновременно метался я. — «Если кто-то другой?!» Я заколебался и почти с ненавистью посмотрел на Хромого, как на главную причину всех моих бед. «Если это действительно он, то чем же этот калека так насолил Гастону с Прокофьевым?!» — бешено раздумывал я.

Пока я так размышлял, я в очередной раз споткнулся о вылезший корень. Чтобы не растянуться между деревьями, я разбросил в сторону руки и судорожно вцепился пальцами во влажный склон. В эту секунду моя ладонь наткнулась в траве на что-то ребристое, длинное, покрытое прелыми листьями и колючими мокрыми иглами. Я машинально поднял предмет, поднялся на ноги и приблизил находку к глазам. Предмет оказался толстым стальным огранком, сантиметров в сорок длиной. Я опять посмотрел в спину Хромому. Тот находился метрах в двадцати от меня. Быстрый рывок сквозь деревья — и все будет кончено. Неожиданность нападения и физическое превосходство на моей стороне. Я нервно сжался и, пробуя вес железяки, покачал ее на ладони. В ночи я не мог разглядеть, но кожей почувствовал неровную, изъеденную ржой поверхность бруска. Прямоугольные грани удобно и верно ложились в пальцы. Брусок как кто подсунул мне под руку, мне оставалось только ее протянуть. В памяти мгновенно возникла фигура Гастона, крохотный рубин в головке золотых часов «Мозер», и мне вдруг показалось, что я на мгновение уловил знакомый запах одеколона…

Прогоняя неприятное видение, я провел испачканными пальцами по волосам. Рука скользнула вдоль тела, и я осторожно уронил металлическую палку на землю. Огранок мягко, с едва слышимым звуком лег на опавшие иглы, подмяв под себя влажные стебли растений. «Нет, — я наступил ногой на брусок, — надо вначале узнать имя Хромого…»

Наконец мы спустились к реке. Я остановился на границе деревьев, все еще сторожась выходить на открытое место. По глинистому, грязному берегу пролегали деревянные вымостки, тянувшиеся к кромке воды. В этом месте реки, сбившись плотно к друг другу, стояли два старых буксира и высокобортый, похожий на большую коробку, плавучий кран. По нескольким вкопанным в землю плохо отесанным деревянным опорам к судам тянулся электрический кабель. На стреле крана горели два мощных прожектора, ярко освещая участок берега с трапами. Я вгляделся в иллюминаторы буксиров и крана, но признаков жизни в них не заметил. Все окна были темны, и, кроме прожекторов, других огней не было.

Хромой спустился к мосткам на берегу и, колченого ступая, быстро их миновал. Потом он ловко поднялся на борт плавучего крана по сходням, обошел надстройку на палубе и скрылся за ней. Через минуту мой слух различил глухой металлический звук, донесшийся со стороны крана. «Дверь за собой затворил, — понял я, — сейчас электричество включит». Вскоре в