В яме царил смрад, и находившийся рядом с ней мужчина былневероятно грязен. На нем были только штаны без ремня и без пуговиц. А какойцвет имели прежде его штаны – не определишь. Однако каким-то образомугадывалось: он солдат. Возможно, на эту мысль наводили мощные плечи, посадкаголовы, четкость движений… Тина не могла бы сказать, почему она так думает, нознала точно: он в плену. Уже давно в плену, и так долго, что, наверное, и самперестал понимать смысл слов, которые твердит, будто молитву:

– Надо держаться. Держаться надо…

Нет, она определенно уже слышала этот голос – только где?

Над решеткой мелькнула тень, и пленник медленно поднялголову.

Это движение многое сказало Тине! Можно было представитьсебе, сколько раз он вскидывался и приникал к решетке, заменявшей ему небо надголовой.

Но он уже давно не ждал помощи от этих небес – оттого иподнял голову как бы по обязанности.

Решетка загрохотала по камням – двое с усилием сдвинули ее,открыв яму.

Пленник поспешно поднялся, и Тина поняла, что он пользуетсямалейшей возможностью выпрямиться во весь рост. При этом глаза его настороженносузились, словно он ожидал неминуемого удара по голове или чего-то в этом роде.

И действительно: тощий бородатый человек в грязном хаки изамусоленной чалме, стоявший наверху, замахнулся было прикладом, но тут же,ощерясь, опустил оружие.

Второй, одетый так же, но не такой худой, даже скорееполноватый, что-то пробурчал.

Тина не знала языка, но поняла смысл слов: пленникуприказывали вылезти.

Однако он почему-то не ринулся из ямы, а стоял, задравголову, настороженно переводя взгляд с одного лица на другое.

Он не знал, что его ждет… нет, тут было еще что-то!

Полный снова прогудел: вылезай, мол.

Дрожь пробежала по телу пленника; он уперся руками в краяямы, но и только.

Тощий потерял терпение и, сунув автомат под мышку, быстрорасстегнул ширинку.

Тина не верила собственным глазам. А на пленника вид мужскойплоти произвел жуткое впечатление! Он сжался в комок на дне ямы, не замечая,что влез босыми ногами в нечистоты. Прикрыл руками голову – и вовремя: тот,стоящий наверху, начал мочиться в яму.

Тина попыталась отвернуться, но не смогла: она принужденабыла это видеть!

Наконец худой сделал свое дело.

Полный снова рявкнул – уже громче, злее.

Пленник не шевельнулся. Тогда худой направил в яму дулоавтомата, а полный пригрозил: если пленник не вылезет сейчас же, ему прострелятобе ноги; ну а каковы тут услуги врачей, он уже и сам, наверное, знает.

Это подействовало: пленник медленно выпрямился и кое-каквыбрался наверх.

Тина тотчас оказалась рядом.

Тощий брезгливо поморщился, взглянув на ноги пленного, нопромолчал, только изо всех сил ткнул пленника в спину стволом – так что тот,спотыкаясь, пролетел по узкому коридору. Пролетел, едва не провалившись в однуиз множества решеток.

Господи! Это были такие же ямы, и в них тоже сидели люди!

Тина успела заметить несколько пар глаз, устремленных вверх.А потом в лицо ей ударило солнце, засверкали водяные брызги.

Она очутилась на берегу реки, медленно катившей свои желтыеглинистые волны меж унылых плоских берегов без малейшего следа растительности.Вдали темнела длинная гряда гор.

На берегу стояла ручная помпа, и два обнаженных до поясабородатых человека старательно качали воду, которая вырывалась из шлангатяжелой струей.

Струя била в тело пленника, и тот с наслаждением соскребал стела многодневную грязь.

Это продолжалось довольно долго; когда же пленный, которомувзамен полуистлевшей одежды дали полосатые шаровары, чем-то напоминавшиебольничные, вытер ладонями лицо и начал приглаживать волосы, Тина вдруг узналаего! И поняла, почему таким знакомым показался этот голос. Она слышала еготолько раз, но запомнила характерный тембр, хрипотцу…

Да, это был он, он, несомненно! И Тина смотрела на неготеперь с еще большей жалостью, смешанной с восхищением. Ох, сколько же емупришлось выстрадать… а ведь не сломался же, выстоял, выдержал! У нее немногополегчало на душе: теперь она наверняка знала, что пленного не убьют.

Охранники подали знак идти, и пленник прошел по пыльномудвору к низенькому глинобитному домику. Впрочем, внутри домик оказался довольнопросторным; обставлен же был даже с некоторым подобием роскоши. Вернее,«уложен», потому что обстановка состояла из ковров да подушек, правда, имелся инизенький столик – да еще, к изумлению Тины, телевизор с видеоплеером.

В этом просторном, прохладном, сумрачном помещении находилсятолько один человек. И, очевидно, он мог постоять за себя – потому что охрана,едва втолкнув пленного в дверь, завешенную ковром, тут же исчезла. Однакочасовые остались у входа, чего пленник не мог не понимать.

Он окинул взглядом комнату и уставился на незнакомца,высокого, худощавого человека в хаки и в белой чалме. Борода незнакомцакурчавилась на скулах. Он был, по-видимому, молод. Впрочем, возможно, и нестоль уж молод – пол-лица закрывали темные очки, что казалось нелепостью в полумракекомнаты.

Мужчина в чалме курил, изредка затягиваясь и изящнооткидывая в сторону руку с тонкой коричневой сигаретой между пальцами; серыйстолбик пепла все увеличивался, однако почему-то не падал. Наконец, выпустивсизое облачко дыма, он знаком приказал пленнику сесть, и Тина заметилаблагоговейное выражение, промелькнувшее в лице последнего. Наверное, этоказалось ему невероятным: после омерзительной грязи, которая окружала его такдолго, после унижений – и вдруг чистота, чистая комната!.. Однако настороженноевыражение тотчас же снова появилось на лице пленника. Он опасливо озирался,явно ожидая подвоха.

Несколько секунд темные очки были обращены прямо на него.Потом мужчина в чалме кивнул и, взяв с ковра пульт, включил телевизор. Другойрукой он отбросил погасшую сигарету, вытащил из кармана пистолет и направил егона пленного, так что в первые мгновения тот не знал, куда смотреть – на черноеотверстие дула или на засветившийся экран.

Не знал, куда смотреть с бульшим ужасом…