мужскую пору сыновья! Господь помиловал их семью — дал шанс искупить грехи и заслужить его прощение — ''Бог милостив!''.

Новое испытание обрушилось на много претерпевшую семью неожиданно, беда как обычно явилась откуда не ждёшь: Ксения едва не лишилась чувств, узрев как могущественный нелюдь со страшным посохом в руках полыхнул золотом из глаз! Полыхнул окоянный на её радость и утешение на склоне лет, на её любимую доченьку! Те страшные мгновения навсегда отпечатались в её памяти!

И вроде бы ничего плохого тогда не произошло — ни золотоглазый, ни иные нелюди не обидели Марфу, не забрали её, отпустили к семье, а гостившие в их доме до прибытия дракона остроухие (эльфы) приложили много сил дабы успокоить Афанасия и Ксению. Однако поселившийся в женщине страх никуда не ушёл: она видит, как золотоглазый смотрит на её дочь, и материнским сердцем чувствует бушующую за этим взглядом бурю, подмечает, как нелюди постоянно переглядываются меж собой и тож так и этак поглядывают на Марфу, глядят не как положено глядеть на девушку её годков, а как на чудо-чудное и диво-дивное. Ксения прекрасно осознаёт, ничего ещё не закончено, поскольку нелюди, а особливо золотоглазому, допреж что-то нужно от её кровиночки-доченьки, боится за неё, за мужа и сыновей, всей душой ощущает нависшую над ними всеми великую угрозу.

После пира они с мужем пытались расспросить Марфу о том, что всё-таки произошло у ворот, чего хотел от неё золотоглазый хозяин дракона, о чём пытал, чего сулил... но так ничего и не добились лишь довели её до слёз. Затем, отправив дочку в её светлицу под запор и присмотр старой няньки, вместе с сыновьями и ближними людьми долго судили да рядили, как отвести грозу, чем можно умилостивить нелюдей, как лучше всего пройтись по неведомым опасным водам. Во время сумбурного совета Ксения постоянно молила Господа сподобить, подсказать, как им стоит поступить, утешить пребывающего в растерянности мужа, не допустить, чтобы его растерянность переросла в пылающий пожар великого гнева, увещевала пошедших норовом в отца сыновей и переживала... переживала... переживала....

- Опомнитесь, Варлам, Глеб! Вы забыли про дракона у реки?! Забыли, какие нелюди бойцы?! Сами давича восторгались, как они умеют кидать стрелы, ножи, как крутят мечом, их способе валить людей в борцовой схватке! - почти с отчаяньем и не скрывая слёз в голосе надрывно напоминает сыновьям Ксения, после высказанного ими горячего предложения.

- То верно, - вместо вскинувшихся, но тут же поникших перед материнскими слезами сыновей слово держит старейший из гридней усадьбы Потапий, - остроухие нелюди — страшные бойцы. Лучше нас! - всякому, кто хорошо его знает, сразу видно, насколько тяжело даются ему эти слова, но он честен с теми, с кем когда-то не устрашился выступить против Москвы и связать жизнь и Судьбу. Безжалостно припечатывает, руша всякую надежду: - А врасплох их не застать — слишком опытны, особливо этот их Кредитор — по его волчьим очам сразу видать, он сам застанет кого хошь! -

- Но что-то надо решать! - вновь вскинулся Варлам. - А иначе они заберут сестру и увезут... не знаю, почему и зачем она им, но чую, Марфутка им нужна! -

- Не им, - Афанасий поправляет сына, - гостившие у нас остроухие за два дня не явили к ней никакого интереса. Она спонадобилась Убийце Богов — тому, кому мы клялись в верности три годины назад и от чьего имени нас обещали защищать и не чинить никаких обид. - Мрачно вздохнул, выпуская воздух сквозь ноздри аки разъярённый бык: - Уповал я, что хотя бы здесь, на другом конце мира государи не поганят уста ложью, не творят татьбы, держат данное слово, но похоже все они подобно Губителю Московскому — аспидово семя! -

В испуге прикладывает дрожащую длань ко рту Ксения, она знает мужа и потому её не вводит в заблуждение его показное внешнее спокойствие и тихий голос — потемневший взгляд единственного ока и проступившая яркими багровыми пятнами выя (шея) выдают его с головой. Вот-вот с губ разгневанного до последней крайности отца и мужа могут сорваться некие слова, что изменят жизнь усадьбы и всех её жителей навсегда! Интуиция, женское чутьё, называйте как хотите, не шепчет, а громко вопит внутри Ксении, толкает-пинает-заставляет её любыми способами остановить готового совершить страшную, непоправимую ошибку мужа... и в то же время женская суть, страх и владевшая ей неуверенность настойчиво понуждают её смириться, принять мужнюю волю как свою — женщину буквально разрывают на части противоречивые чувства...

Ксения едва не падает без чувств от облегчения, когда без спроса заглянувший в горницу гридень привлёк к себе всеобщее внимание!

- Там энтот ихний Полдон явился слово молвить, - с любопытством оглядев собравшихся старших, бесхитростно как есть доложился вчерашний отрок. В молодецком нетерпении не дождавшись скорого ответа, с неуместной радостью вопросил: - Так чаво, гнать остроухова али просить? -

Взгляды всех присутствующих в горнице разом скрестились на хозяине усадьбы — ему решать...

Афанасий.

Перед тем как принять возжелавшего встречи нелюдя, хозяин усадьбы отсылает всех ближников окромя жены и Потапия — пусть про себя Афанасий уже почти всё решил, но сыновья слишком горячи и могут словом-делом ли порушить его планы, да и вообще житьий человек не знает, о чём таком желает ему поведать остроухий нелюдь по имени Полдон, но в любом случае сейчас лишние послухи ему не потребны. Чести ради, жену тоже хотел отослать к дочери, но не смог устоять пред её наполненным мольбой взглядом, не смог пересилить себя и рявкнуть на непокорную бабёнку, как полагается всякому доброму мужу.

- С чем пожаловал... гость, - именуя вошедшего эльфа ''гостем'' Афанасий позволяет себе показать легко различимое сомнение в голосе, - ты пришёл говорить за себя ить явился со словом своего господина на устах? - Афанасию не нужны кружева из слов или пустые речи, а потому он отчаянно прямит, балансируя на грани грубости. Стоявший по левую руку седой кряжестый гридень не скрывает хмурого лица, его мозолистая рука ласкает рукоять меча. В глазах примостившейся рядом с мужем Ксении страх и отчаянье борются с надеждой.

- Мои слова, моя охота — Дракон не знает, что я здесь, - на лице у поклонившегося людям эльфа слегка виноватая улыбка, а в голосе совсем не чувствуется вражды или угрозы, его честный-откровенный взгляд подкупает (как и